Мы здесь случайно... - [11]

Парни вытянулись, раздались в плечах, не смотря на скудную кормежку и тяжелую работу. Теперь уже сам хозяин поглядывал на них с опаской, перестал ругаться и бить. Он все чаще задумывался о том, как избавиться от них. Дочка — дура мечтательно заглядывалась на Карла как кошка на сметану, не понятно о чем думая куцым девичьим умишком. У Олафа на свою кровиночку были другие планы, отличные от мечтаний влюбленной дурочки. Он собирался выдать ее замуж за сына зажиточного мельника из соседней деревушки — Питера.

Планы жестокой мести братьев неоднократно менялись, по мере их взросления. Внешне они оставались угодливыми, рукастыми слугами, улыбчивыми и послушными. А по сути превращались в озлобленных и жестоких волчат, еще не вкусивших первой крови. Перезревшая опасная проблема разрешилась сама собой.

Зимой мать простудилась, полоская белье в студеной воде. Пролежав три дня в горячечном бреду, на четвертый тихо умерла. Немудрящие снадобья — сушеная малина, горячее питье и холодные компрессы не помогли, услуги мага — лекаря стоили немыслимо дорого, таких денег у парней не было. Взять денег на лечение у Олафа не могло быть и речи, хозяин был скуп и неимоверно жаден. Да и поедет ли господин маг из города в занюханный трактир «Жареный гусь» на заметенной снегом, ухабистой дороге, чтобы вылечить бедную простолюдинку? Наверняка нет.

Схоронив мать, братья дождались когда в комнатах трактира не было постояльцев. Повар и новая подавальщица отпросились в соседнюю деревню к родне по поводу отсутствия им занятия. Зимой мало путешественников, соответственно мало работы. Единственного оставшегося в трактире слугу, старого конюха Михеля, Рольф крепко саданул по затылку обухом топора. Этого было достаточно чтобы убить его. Михель был безобидным и слабосильным дедом, но он всю свою жизнь прослужил в трактире, начав работать еще при отце Олафа, был предан ему и молчать о разбое не собирался. Оставлять в живых свидетелей братья и не думали.

Поскребшись в дверь, где спала дочка хозяина, Карл приторно-сладким голосом, по подсказке брата начал сочинять рассказ о том, что хочет полюбоваться ее нежным личиком и прекрасными глазами. И передать ей маленький подарочек. Дуреха Ингрид внимательно слушала льстивые речи парня, но впустить его не решалась.

— Скажи чтобы просто приоткрыла дверь — прошипел ушлый брат Карлу — ты просунешь его в щелку.

Недалекая девица вняла щедрым посулам красноречивого обманщика. Вместо дорогой вещицы, в приоткрытую дверь ворвались два бандита, доверчивую девку сбили на пол, заткнули рот подолом ее же платья. Связав заранее заготовленными веревками руки и ноги, Карл задрал нижнюю юбку Ингрид и глядя в побледневшее лицо молодой хозяйки нарочито медленно облизал указательный палец. Затем навалился, раздвигая коленом сжатые ноги, левой рукой придавил грудь и медленно, крутящим движением ввинтил палец в девичье лоно. Все бешеные попытки девки вырваться, закричать и освободиться, были бесполезны.

— Нам надо торопиться брат — нахмурился Рольф.

— Целка — ухмыльнулся Карл, показав окровавленный палец, поднял его вверх, покачал им перед носом девушки. — Не скучай без нас кобылка, скоро мы вернемся и покатаемся на тебе! Ты не успеешь заскучать — пообещал он потрясенной жертве и вытер испачканный в крови палец о ее заросший рыжеватыми волосами лобок.

Дверь в спальню Олафа и Хильды просто выбили поленом, заранее приготовленным для этого дела.

— Хрясь! Вырванный вместе с дверным косяком засов отлетает в сторону. Ошеломленные супруги, не оказавшие никакого сопротивления, толком не поняли что происходит, и были накрепко связаны. Дальше Рольф доходчиво объяснил, что они пришли за своим жалованьем за все эти годы безупречной службы. Что чужого им не надо, и пообещал, что все будет хорошо и даже замечательно, если скупой корчмарь расскажет где запрятана его заветная кубышка с монетами.

Но Олаф был тертый калач, он не поверил ни одному слову бывшего слуги и не желал отдавать свои деньги. Не помогли ни угрозы, ни избиение его и жены. Дальше притащили связанную дочку и на глазах родителей долго насиловали ее по очереди. Девке специально освободили рот, чтобы ее вопли и стоны разжалобили упертого отца. Но Олаф лишь рыдал, заливаясь слезами и божился, что горстка найденных в сундуке серебряных монет, это все что он скопил на старость, что он несчастный бедняк и трактир не приносит прибыли. Он был очень убедителен, но братья ему не поверили. За долгие годы проведенные здесь, Олаф был хорошо изучен.

— Не помогает — устало выдохнул Рольф и скомандовал. — Тащим их вниз, к камину…

И только когда в пламени очага начали гореть голые ступни Олафа, он не выдержал дикой боли, сдался и поведал о заветной кубышке. Лишь только потянуло запахом горелой плоти, жена и дочка счастливо хлопнулись в обморок.

— Эти деньги не принесут вам счастья, будьте вы прокляты, шлюхины дети! — кричал трактирщик и плакал от нестерпимой боли.

Олафу заткнули в рот кляп, собрали одежду получше, увязали и утолкали в заготовленные сумы. Оседлали двух коней порезвее, открыли ворота конюшни и выгнали во двор остальных. Подперли поленом дверь трактира и подожгли. Весело горела харчевня «Жаренный гусь», стреляя искрами и освещая спины двух удаляющихся всадников…