Мы вернулись - [9]

Вечная слава тебе, дорогой товарищ!

Потянулись опять тоскливые, безысходные часы. Длинный июльский день нехотя клонился к вечеру, и багровое солнце оседало медленно, словно не желая погружаться в море. С рассвета и до поздних сумерек люди покрасневшими от напряжения глазами, до боли, тщетно обшаривали море ⎼ не видно ли кораблей?

Помню ⎼ смеркалось уже. Вдруг видим: сверху на шпагате опускается какой-то сверток. Мы решили, что фашисты посылают нам очередной сюрприз ⎼ мину замедленного, действия или что-либо столь же "приятное".

Сверток уже к морю спустился, на щебне лежит, а к нему никто не подходит все насторожились и ждут.

Однако когда стемнело, любопытство взяло верх. Мы подобрались, осторожно стали развертывать пакет, и в эту минуту, впервые за много тяжких дней, почувствовали себя по-дружески обласканными и пригретыми.

В кусок армейской газеты было завернуто немного муки, несколько граммов соли и приложена записка: "Ночью мы пробрались на батарею и раскопали муку и соль. Это вам гостинец с бывшего КП для подкрепления сил".

Как мы были благодарны "верхним" друзьям за солидарность, за братскую поддержку! Мы написали ответ и дернули шпагат, шпагат потянули вверх, и отправилась наша благодарность к адресату, как живая, карабкаясь по камням.

Какою-то более теплой, обещающей показалась ночь. Великое чувство локтя, когда друзья рядом, да и мучная кашица на воде взбодрили людей. Мы дожидались рассвета странно обнадеженные.

Можно ли передать наши чувства, когда утром девятого июля мы увидели на горизонте катера! Быстроходные "охотники" шли к берегу. Люди прыгали, кричали, как дети, уверенные, что приближаются наши корабли.

И вдруг все как-то одновременно притихли. Раздались недоуменные вопросы:

⎼ Почему немцы по ним не стреляют?

Катера еще приблизились и не спеша начали наводить на нас дула орудий и пулеметов. Это были враги.

Располагаясь ярусами в пещерах, мы использовали для обороны каждую извилину, так как нас защищала сама крымская земля. Но с моря мы были беззащитны. Подходом катеров замкнулось кольцо окружения.

Когда катера подошли на дистанцию ружейно-пулеметного огня, гитлеровцы были удивлены нашим молчанием. Ведь до девятого июля севастопольцы бились так яростно и ожесточенно!

А берег молчал потому, что стрелять было нечем. В кровопролитных боях последних дней все было израсходовано. Еще седьмого и восьмого июля мы ходили ночью по берегу, спрашивали у раненых, не осталось ли хоть несколько ружейных или автоматных патронов. Осматривали на убитых подсумки и патронташи. К девятому июля и этот "резерв" был израсходован. Кончилось все.

По берегу поплыла команда:

⎼ Рвать, уничтожать документы, деньги, бросать оружие в море. Ничего исправного не оставлять врагу!

С катеров на нас были направлены пушки и крупнокалиберные пулеметы, сверху непрерывно горланили немцы:

⎼ Выходи, а то всех перебьем!

Ясно различались стволы орудий. С такого расстояния противник мог на выбор расстрелять любую группу нашей обороны.

В поисках несуществующего выхода люди двинулись по берегу. От бессонных ночей и голода все еле передвигали ноги, многие падали, спотыкаясь о камни, разбитое оружие и трупы.

Плен

Как же крут, неприветлив казался берег теперь, когда на гребне его свободно, в рост расхаживали гитлеровцы и с каждым шагом все явственней различались их мышиные мундиры и такие ненавистные, сытые, не усталые лица.

Все тянулась и тянулась цепь. Раненых и больных товарищи вели под руки.

Едва люди поднимались наверх, как несколько гитлеровцев, специально, видимо, на это поставленных, сейчас же снимали с рук пленных часы, спрашивали на ломаном, а то и на чистом русском языке, есть ли оружие, отбирали командирские ремни и сумки.

Когда мы с полковником Васильевым поднялись на кручу, послышался чей-то голос:

⎼ Полковники...

Вслед за ним и немцы тотчас повторили:

⎼ Оберст? Оберст?

Наверху собрались уже толпы пленных, но офицеров гитлеровцы отличали безошибочно.

Немецкий унтер-офицер вмиг схватил меня за левую руку и снял часы. Поразила сноровистость, с какой он это делал, видимо, имел опыт.

Полковник Васильев знал немецкий язык. К оберсту, с любопытством разглядывавшему нас, подошел офицер и доложил, что он с левого фланга, что из подземной морской батареи русские не выходят.

⎼ В плен не сдаются и вас туда не пускают. Пробовали достать огнем автоматов, но там темно, они прячутся. Наш офицер убит, два солдата ранены. Что делать?

Оберст сказал спокойно:

⎼ Пустить газы.

Гитлеровец повернулся и пошел исполнять приказание оберста.

Нас с Васильевым куда-то повели. Как потом выяснилось, оставшиеся товарищи были уверены, что больше с нами не встретятся ⎼ расстрел. Да и мы с Васильевым, переглянувшись, решили: "Сейчас раздастся автоматная очередь ⎼ и все будет кончено".

Вели нас за песчаные бугры. Позади оставалось синее море, справа виднелись вершины кремнистых гор, а чуть ниже ⎼ зеленый массив желанного леса.

Я стал присматриваться к конвойным ⎼ вцепиться бы зубами, отнять автомат, да хоть десяток фашистов перед смертью уничтожить!

Но слишком мы были истощены. Сказались последние пять суток без пищи, пресной воды и сна. Да и конвойные держались от нас на приличном расстоянии.