Мы вернулись - [35]

Роман внимательно проследил за рытьем траншеи и убедился, что немцы роют как раз в том направлении, куда ведется подкоп.

Положение создалось действительно архиопасное. Некоторым нашим товарищам провал подкопа казался уже неизбежным.

С сообщением об этих разговорах и явился ко мне утром наш постоянный связной фельдшер Саша.

Я заметил его еще издали. Сашина хромота, как мне показалось, стала еще заметнее, он шел быстро, опустив глаза в землю, никого и ничего не замечая. Я пересек двор, вышел ему навстречу.

Волнение Саши несколько утихло. Он коротко передал о настроении пленных. Я спросил:

⎼ Точно ли выведена головная часть хода за забор?

Саша утвердительно кивнул. Оба мы инстинктивно посмотрели в сторону ведущихся работ, потом в глаза друг другу. Я спросил:

⎼ Есть ли паникеры? Саша ответил:

⎼ Большинство молчит. Но настроение у всех подавленное.

Особенно предаваться раздумьям у нас времени не было. Я велел Саше передать Роману, что, во-первых, необходимо вытравить всяческие упаднические мысли о провале подкопа; во-вторых, прикрепить к паникерам твердых, надежных людей, сделав так, чтобы паникеры не оставались одни со своими мрачными мыслями; в-третьих, под вечер я бы очень хотел лично встретиться с Романом и потолковать с ним.

Само собой разумеется, что все работы под землей надо было временно прекратить и ход в "траншею" заложить каким-либо хламом.

Я еще посоветовал Саше поручить наблюдение за действиями и поведением немцев наиболее твердой и стойкой части товарищей. Остальных нагрузить какой-нибудь работой или уложить спать, чтобы они не глазели попусту и не переживали.

После нашей беседы фельдшер повеселел, да и мне тоже стало легче. На прощание я сказал Саше:

⎼ Крепитесь, ребята! Не такие виды большевики видывали!

Так мы и разошлись. Саша поковылял к себе, предварительно для маскировки побывав в аптеке. Уже уходя, он в шутку сказал:

⎼ Все хорошо. Вот как бы команды не перепутать!

Я ответил, что Швейк всегда все путал, но и он главного, что касалось его шкуры, не забывал.

Саша ушел. Время тянулось медленно. Я сам старался не смотреть на немцев за оградой, но как ни крепился, а все-таки через каждые пять ⎼ десять минут так и тянуло глянуть, что происходит за проволокой.

Около одиннадцати часов дня я опять отправился посмотреть, что делается у второго блока. В это время немцы сняли с траншей примерно половину рабочих и направили их к маленькой деревянной кухне, расположенной против третьего блока. Подходило время обеда, из корпусов шли рабочие с большими деревянными бадьями на общую лазаретную кухню за баландой.

Хоть было и очень голодно, но даже баланда теперь меня не привлекала. Меня интересовало, куда пойдут люди за оградой и что они станут делать.

Рабочие с лопатами остановились у деревянной кухни и снова принялись рыть. Когда я это увидел, куда как спокойнее стало на душе: ясно, что немцы не были точно осведомлены о месте нахождения нашего подкопа.

Принесли и раздали баланду, я оставил котелок на попечение Филиппа, а сам опять пошел взглянуть, что происходит.

Теперь немцы копали уже в двух местах: против второго блока и против рабочей кухни. Я укрепился в своем предположении: к немцам попали смутные сведения о подкопе ⎼ может быть, снова завелся какой-то прохвост и доносчик. Но если они приступили к рытью траншеи против рабочей кухни, значит, точное место подкопа им неизвестно.

Между прочим, к деревянной кухне немцы сунулись с поисками подкопа не случайно. Кухня эта и нам и им была памятна.

Она располагалась к забору ближе других построек. Именно здесь больные часто заговаривали с охранниками, а однажды ночью мы даже решились резать колючий забор ⎼ хотели устроить побег. Поначалу вроде что-то получалось. Один из товарищей пообещал полицаю-охраннику кожаные сапоги, если тот не будет чинить препятствий нашему выходу за проволоку.

Эта переговорная канитель длилась около недели и затем... провалилась. Вначале охранник запросил было непомерную для нас цену, потом сказал, что передумал и пойдет с нами в лес, а оружие свое бросит. Мы обещали взять его с собой при условии, что оружие он передаст нам ⎼ бросать оружие нельзя, в лесу оно нам очень пригодится.

Охранник согласился, назначен был вечер побега, все собрались. А когда стали резать проволоку, немцы нас обстреляли. Мы разбежались, ночь всех укрыла, наивный план побега сорвался. Уже позднее выяснилось, что вечером немцы сменили часовых.

Вот почему, думаю, запомнилась немцам деревянная кухня и подкоп они тоже стали искать поблизости от нее.

Мучительно долго тянулся этот грозный день. Понятно, что никого из нас не оставляла тревога. Смерклось, работы прекратились, немцы увели рабочих в лагерь.

Гнетущая, тяжелая надвигалась ночь. Многие пленные в эту ночь не спали, слушали каждый шорох. Каждому думалось: "Подойдет сейчас к тебе фриц с полицаем и уведет тебя, раба божьего, в неизвестность, а там ⎼ прощай, жизнь!"

Помимо всего прочего, меня еще беспокоило, как-то произойдет встреча наша с Романом. Ведь до этого дня мы с ним общались только через связных, никогда в глаза не видя друг друга.

Обычным местом всяких сборищ у пленных были общие уборные ⎼ они заменяли нам клубы, курительные комнаты, базары. На этих так называемых "биржах" пленные выменивали друг у друга все ⎼ махорку, пайку хлеба, брюки, гимнастерку, обувь. Там вечно стоял галдеж, было накурено, все о чем-то спорили, шептались, а то и просто балагурили. Находились весельчаки, которые забавляли других различными анекдотами, иной раз с очень "длинной бородой". Хотелось людям хоть как-то отвести душу. Вот в таком месте, на втором этаже, в правом крыле четвертого корпуса, и была назначена первая наша встреча с врачом Романом Лопухиным.