Мы вернулись - [25]

Но самым важным в нашем положении был последний вывод ив рассказа раненного в грудь паренька и его изувеченного товарища ⎼ все-таки это плохо, когда из пятерых уходят два, а трое вряд ли встанут на ноги. Надо готовить побег тщательней, чтоб меньше жизней бросить под ноги гитлеровскому зверью.

Пострадавшие при неудачном побеге пленные протянули первую ниточку связи заключенных с рабочей частью лагеря.

Вскоре в лазарет как раз по соседству со мной был положен больной с высокой температурой. Однако болезнь его быстро пошла на убыль и через неделю его выписали.

Уже позднее узнали мы, что в лагере создана группа побега, что готовится подкоп, что "больной" при помощи надежного врача был устроен в лазарет специально для того, чтобы выяснить, подходит ли наша "троица" в группу побега.

Надо пояснить, что пригодность в данном случае определялась не только политической надежностью, моральной стойкостью. В тех условиях участник группы обязательно должен был обладать и относительно немалым запасом физических сил. Ведь не смогут же тащить его на себе товарищи. Один ослабевший свяжет руки остальным...

Такое рассуждение может показаться кому-нибудь жестоким, а ведь оно правильное. Война ⎼ вообще дело суровое, силы требует.

Как раз по этому признаку я вызывал большое сомнение. Не то что бежать (а ведь придется!), но и передвигаться я мог с трудом.

Нужно было во что бы то ни стало укрепить здоровье тренировкой. Украдкой, но надо было ходить. Вот и принялся я весь в поту от слабости отсчитывать шагами сотни, а потом и тысячи метров. Разумеется, это надо было делать осторожно, чтоб не возбудить подозрения лагерного начальства.

Одним из главных руководителей подкопа и готовящегося побега оказался бородатый лагерный кочегар с умными голубыми глазами по фамилии Мельник.

До плена Мельник служил в авиации. В лагере ему удалось скрыть свою принадлежность к этому роду войск, которым немцы всегда особо интересовались. Мельник устроился кочегаром. Работа давала ему возможность свободно ходить по всему лагерь-лазарету и ⎼ что очень важно ⎼ встречаться с рабочими, которые выходили за проволоку. Немцы не выделяли лошадей для подвоза продуктов, пленные впрягались в повозку и на себе подвозили дрова и продукты в лагерь-лазарет. Появилась возможность связи.

Для маскировки Мельник отпустил большую рыжую бороду, изменил походку, почти идеально замаскировал свой облик и возраст.

Можно было смело принять его за старика, по записи в лагере он числился рождения 1896 года, хотя на самом деле ему было всего 37 или 38 лет. Шинель на нем вечно внакидку, без хлястика, на голове ⎼ старая облезлая ушанка с распущенными наушниками, солдатская фуфайка, ватные стеганые брюки, рваные кирзовые сапоги. Трудно было заподозрить в этом простоватом старике молодого, сильного подполковника авиации.

Мельник готовил подкоп, довольно широко привлекая людей. Он считал, что мероприятие с подкопом имеет двоякое значение ⎼ и для тех, кто сможет бежать, и для тех, кто узнает потом о побеге. Действительно, подкоп многих пленных как-то встряхнул, пробудил от отупляющей безнадежности, утроил их силы в борьбе со смертоносным режимом плена.

Практически я не мог принимать участия в работах, потому что был болен. Но все последние недели я буквально ощущал, как растет наш маленький тоннель, будто из него шел ко мне свежий воздух.

С Мельником мы встречались несколько раз, он выслушал внимательно мои соображения о том как придется нам пробираться к линии фронта. Строя планы побега, я, конечно, опирался на слухи, но все же подготовка строевого командира и старого пограничника помогала.

Общее направление движения мы определили, а дальше сама обстановка в лесу должна была подсказать, что делать.

В первой половине апреля 1943 года подкоп был почти закончен. Намечено было вывести большую группу пленных.

Однако стояли холода, близилась распутица, пленные были одеты плохо, у многих ⎼ рваная обувь. При таком положении выводить людей в лес было рискованно: раздетые и истощенные, они могли погибнуть.

В середине апреля потеплело, солнце светило уже по-весеннему. Мы решили выждать еще несколько дней, пока обогреется земля, и ⎼ тронуться.

Выждали. Теперь ⎼ на одну только ночь ⎼ нам нужна была плохая погода, с темнотой, с ветром. Ночи же как на грех стояли тихие и лунные.

И вот нежданно-негаданно, когда уже лесом, можно оказать, на нас повеяло, произошел провал.

Знать в подробностях, как произошло это ужасное событие, тогда я, конечно, не мог. Внешне все выглядело примерно так.

Однажды под вечер немцы забеспокоились, в лагере появились овчарки. Тем же вечером нашей группе ⎼ Мукинину, Ковалеву, мне и еще нескольким человекам было сообщено, что два предателя, случайно подслушавшие разговор, сообщили о подкопе немцам. Их даже называли: один ⎼ Корбут или Карабут из Нальчика, другой ⎼ Белов, до войны работал где-то продавцом.

Подкоп провалился... Одно это известие могло лишить остатков спокойствия. Но ведь надо еще было ждать, насколько осведомленными о составе групп окажутся немцы. За попытку к побегу полагалась виселица.

Вечером немцы ничего не нашли. К ночи они усилили охрану. Включены были прожекторы, вокруг лагеря до утра горел свет. Все больные были по тревоге выведены во двор, где и простояли до утра. Немцы ходили, присматривались к лицам, то и дело пересчитывали нас. Утром всех под усиленной охраной отвели в корпус на старые места.