Поклонившись в знак согласия нашему уважаемому правителю, я приблизился к больному. Лан Пирот стоял неподвижно, глядя куда-то вдаль, и не обращал совершенно никакого внимания на всё происходящее. Поводив рукой перед его стеклянными глазами, я определил, что он мою руку не видит. Машинально я попытался прослушать с помощью стетоскопа его сердце, что вызвало такие же сдержанные смешки, какие я время от времени слышу в этой аудитории. (Ещё более сдержанные смешки со всех сторон).
Разумеется, в деревянной груди никакого сердца не было, но зато я смог точно определить, что там отсутствуют также и жуки-древоточцы, на которых я, грешным делом, уже готов был возложить вину. К стыду своему в то время я ещё не знал, что в палисандре практически никогда не бывает жуков и термитов.
Так, молодые люди в первом ряду… Да-да, это я к вам обращаюсь. Могу ли я вас попросить не жевать во время лекции. Это страшно отвлекает. Вы что, не успели позавтракать? (Жизнерадостный смех в аудитории). Или вас здесь голодом морят?.. Как Жевуны? Какие Жевуны? Ах, Жевуны. По обмену? А почему одежда у вас той же цветовой гаммы? Форма такая? Гм-м, ну ладно, продолжим.
Итак, о цветовой гамме. (Разрозненные смешки в аудитории). Розамелия лекарственная представлена в изучаемом нами регионе тремя основными подвидами: розоватая, розовеющая и пунцовая… Что? Лан Пирот? При чём здесь Лан Пирот?.. Ох, прошу прощения, действительно, я слегка отвлёкся. Кхм-м!
Внимательнейшим образом осмотрев больного, я предположил, что палисандровому туловищу генерала катастрофически не хватает влаги. Как известно, древесина со временем высыхает, вследствие чего значительно уменьшается в объёме. Лан Пирот, очевидно, усох, его суставы стали работать хуже, отсюда и неважное самочувствие. Мой вечный оппонент доктор Робиль тут же выступил с опровержением, заявив, что с момента изготовления бывшего генерала прошло так много времени, что он уже десять раз мог высохнуть.
— На каком же тогда диагнозе настаивает уважаемый коллега? — спросил я тут же.
— Я уверен, что мы имеет дело с ослаблением действия живительного порошка, — заявил Робиль с таким видом, словно он сделал открытие мирового масштаба. (Сдавленный смех в аудитории).
Это был хороший ход. Изготовить живительный порошок мы не имели никакой возможности, следовательно и вылечить странный недуг учителя танцев не получится. Так изящно мой высокоучёный коллега попытался умыть руки, не поставив при этом под сомнение свой профессионализм.
Но мне отступать не хотелось. Поэтому я попробовал обратиться к самому больному. К сожалению, на все мои вопросы он отвечал преглупейшей улыбкой, восторженными взглядами куда-то в сторону, закатыванием глаз и невнятным бормотанием. Тут уж я заподозрил, что у нашего учителя не всё в порядке с головой, о чём и сообщил вполголоса правителю.
— Неужели мы его потеряли? — опечалился Страшила Мудрый. — Не могу в это поверить!
— Предлагаю отправить больного к его создателю Урфину Джюсу с объяснительным письмом, — предложил доктор Робиль. — Пусть Урфин хорошенько его переберёт, смажет суставы, отполирует, обновит, вправит ему, так сказать, мозги. Может быть, тогда и живительный порошок не потребуется.
Как бы я ни относился к моему уважаемому коллеге, должен признать, что порой ему удаётся высказывать не самые глупые идеи. (Оживление в аудитории).
Это предложение поддержал и Страшила Мудрый.
— Совершенно верно, — сказал он. — Я сам ре-гу-ляр-но обновляю отруби и иголки в своей голове, и это помогает поддерживать мои мозги в превосходном состоянии.
К нашему удивлению, против выступил сам Лан Пирот.
— Нет-нет, — испуганно заявил он, доказав тем самым, что всё прекрасно слышит и понимает. — Я никуда не поеду! Ни в коем случае! Я должен оставаться во дворце!
— Но вы же больны!
— Да, — согласился он. — Я болен. Я поражён в самое сердце. И мне это нравится.
И вот тут-то, друзья мои, я начал прозревать. Встречал я уже такие затуманенные взгляды, несвязные речи, рассеянность и прочие странности поведения. Более того, я и сам в молодые годы переболел точно таким же недугом и так же был поражён в самое сердце одной весьма прехорошенькой особой.
— Кто она? — спросил я напрямую.
Лана Пирота надо было видеть. Дерево не умеет краснеть, но палисандровый учитель запунцовел до такой степени, что на его теле отчётливо проступили все прожилки и узоры. Бывший генерал засмущался как юноша, и я понял, что угадал правильно.
— Она самая прекрасная женщина на свете, — прошептал Лан Пирот и покраснел ещё больше.
Бывший командир свирепых дуболомов влюбился.
— Но кто же всё-таки ваша избранница? — изнывая от любопытства, спросил Дин Гиор. — Мы её знаем?
Ответ Лана Пирота удивил нас настолько, что какое-то время все присутствующие лишились дара речи и не могли вымолвить ни слова.
— Морская Дева, — промолвил влюблённый учитель.
(Удивлённый гул и переглядывания в аудитории).
Да-да, я вижу, вы тоже удивлены. Лан Пирот именно так и сказал: «Морская Дева». Когда мы слегка опомнились, доктор Робиль выразительно посмотрел на меня и осторожно покрутил пальцем у виска, подтверждая появившиеся и у меня сомнения. Дин Гиор смотрел на беднягу с сочувствием, Страшила погрузился в раздумья, а Кагги-Карр не удержалась от восклицания:
