«Мы — там и здесь» [Разговоры с российскими эмигрантами в Америке] - [17]

Разумеется, доктор наук Михаил Членов пользовался для разъяснения предстоящих исследований куда более серьёзным научным языком. Но в конечном счёте задача сводилась к тому, чтобы из веществ, заложенных в морских водорослях, выделить активно действующий и безвредный препарат, спасительный для миллионов жертв облучения.

— И вам удалось создать такое лекарство?

— Да, мы — я и мои коллеги — его в конце концов получили.

— Сколько же времени ушло на поиски?

— Шесть лет. Мы завершили бы эту работу вдвое быстрее, если бы не тот ералаш, что царит во всех сферах жизни бывшего Советского Союза.

Чисто научное решение проблемы — новый метод обработки полисахаридов океанских водорослей — сотрудникам лаборатории удалось найти сравнительно скоро. Испытание препарата на животных тоже оказалось не столь уж длительным. Уже через год Михаил Членов и его коллеги убедились: в их руках — активно действующее средство, которое необходимо как можно скорее передать для испытания на людях. В том, что препарат абсолютно безопасен, учёным было ясно с самого начала, но доказать эту истину так называемому Фармакологическому комитету, ведающему проверкой новых лекарств, не удавалось годами. Даже тот факт, что морскую капусту люди употребляют в пищу уже столетиями, чиновников от медицины ни в чём не убедил. Они настаивали на новых и новых экспериментах, доказывающих безопасность препарата. Бесконечные проверки требовали времени, а главное — средств. Между тем институт стремительно нищал, средств не было не только на технику и химикаты, но и просто на зарплату. Из 1200 сотрудников более тысячи покинули свои рабочие места. Да и в коллективе Михаила Членова, состоявшем поначалу из одиннадцати человек, осталось всего четверо. Кто-то, чтобы прокормиться, принялся перепродавать полученные из-за границы лекарства, а кто и просто взялся торговать курами, выращенными на даче.

Завлаб попытался добыть хотя бы самые насущные средства для завершения опытов. Бросился к власть имущим. Добрался до Верховного совета. Объяснил должностным лицам, насколько важен препарат, над которым идёт работа. В ответ — ноль внимания. Хотя не совсем ноль. Одна высокопоставленная дама, от которой зависело выделение средств, подошла к просителю и сказала, что её родственникам, живущим на Украине, необходим тот препарат, которым занимается товарищ Членов. Она даже готова заплатить за одну лечебную порцию наличными. Заведующий лабораторией торговать лекарством не стал. Помчался в Белоруссию. Попытался объяснить минским вождям, что их республика серьёзно нуждается в предупредительном лечении облученных детей, да и взрослых. Без этого через несколько лет в республике можно ожидать массовые заболевания молодёжи саркомой и другими формами рака. В Минске на призыв учёного тоже не откликнулись.

Положение в институте становилось между тем всё более невыносимым.

Свою весеннюю зарплату за 1993 год сотрудники получили только осенью. Да и какие то были деньги! Месячный "доход" заведующего лабораторией не превышал 30–50 долларов. Умные люди советовали: откажитесь от создания лекарства, объявите, что созданный вами препарат есть не что иное, как пищевая добавка, средство, которое можно добавлять в хлеб и другие продукты. Для "добавки" разрешение Фармкомитета не обязательно. Но Членов на такой трюк не согласился. Хотел передать врачам препарат действительно благодетельный для облученных, лекарство, пользу которого можно четко определить и измерить. Сегодня в специальной литературе уже есть такие цифры. Когда лекарство, созданное по методике Михаила Членова, проверили на детях Белоруссии, оказалось: после курса лечения количество стронция в моче маленьких страдальцев упало в девять раз.

Разрешение на проверку нового препарата на людях последовало лишь в начале 1994 года. Уже за год до того семья Членовых — отец, мать, дочь и сын — на семейном совете решили выезжать из страны. Семья буквально обнищала, в доме не хватало самого насущного. Подали бумаги в ОВИР, но глава семьи и после того ни на день не прекратил работу с препаратом. То, что новое лекарство активно выводит из организма стронций и цезий, было уже установлено. Но Михаилу не терпелось дознаться, помогает ли препарат освобождать организм также от свинца. Металл этот российские граждане в переизбытке получают на многих производствах, немало его и в воздухе столичных улиц. Работа затянулась. В лаборатории осталось всего лишь два сотрудника, так что завлабу приходилось работать за пятерых. Среди домашних его «воркоголизм» вызывал всё большее раздражение. Надо было готовиться к отъезду, а глава семьи был весь захвачен информацией, поступающей с разных концов страны. Врачи сообщали о несомненной активности и благодетельности испытуемого препарата. Медики подтверждали: после курса лечения количество тяжёлых металлов в организме обследуемых резко снижалось.

Другая проблема, также терзавшая учёного почти до последнего дня в России, состояла в том, кто же, когда же и где же начнёт производить новое лекарство. Единственное в стране предприятие в Архангельске, поставляющее продукты из морских водорослей, от изготовления лекарства отказалось. Тогда Михаил Членов совершил ещё один рывок. Он узнал, что в Москву всего на одни сутки прилетел представитель американской фармацевтической компании КЕЛКО и добился свидания с боссом. Познакомившись с выводами врачей, американец согласился произвести для начала несколько тонн препарата и дал москвичам, хотя и не слишком большие, но насущно необходимые деньги для завершения исследований. В дальнейшем по договору, заключённому между московским институтом и заокеанской компанией, американцы получили все технологические данные, необходимые для производства. Россияне передали им и свой патент на лекарство, получившее название АЛЬГИСОРБ (от латинского "альги" — водоросли и "сорб", сорбция — поглощение).