Мы стали другими - [7]

Но вдруг перестали приходить эти чудные письма. Прошла неделя, другая, он все ждал… Прихрамывая, он печально бродил по палате и все думал: что же случилось? Он перечитал старые письма и написал ответ: «Я не знаю вашего имени, отчества, дорогая незнакомка, но хотел бы узнать, чтобы лично выразить свое восхищение». Но кому же отдать ответ? Уж, конечно, не Марии Пантелеймоновне, которая все сердилась и совала ему градусник с таким видом, как будто хотела убить. Луше? Но вместе с письмами пропала и Луша.

Он уже все обдумал, и ему было ясно, что именно Луша и есть та подруга, через которую незнакомка посылала ему свои письма. А может быть, и не Луша. Он спросил у одной сиделки, где она, почему не приходит, и сиделка сказала, что Луша больна. Она сильно захворала воспалением легких, к ней даже ездил главный врач, и боялись, что умрет, но теперь опасность миновала.

Все спрашивали о Луше, не только Власов — в госпитале стало скучно без Луши, без ее топота и хохота, от которого почему-то становилось легче на сердце…

Была уже зима. Власов поправился и его назначили на комиссию, когда Луша явилась, побледневшая и похудевшая, но, кажется, еще веселее, чем прежде. Ей даже было к лучшему, что она так похудела. Она постриглась, глаза стали больше, и она как будто даже выросла, что по возрасту было вполне возможно. Несколько раз она пролетала мимо Власова в своем развевающемся халате, и он все не решался отдать ей свой ответ. И вдруг решился.

Это было на площадке, куда ребята выходили курить. Он просто схватил ее за рукав и сунул свой ответ в карман ее халата.

— Что ты, Власов? — спросила она с удивлением.

Он промолчал, только покраснел. Тогда она стала читать, засмеялась и тоже покраснела. Они немного постояли, оба красные, не говоря ни слова, а потом она убежала.

Все утро Власов лежал на конке и думал. Он попросил у старшины зеркало я сделал пробор, хотя волосы еще не отросли, и пробор вышел чуть заметный. Вдруг он увидел свои ноги в кальсонах и спустившихся белых чулках, и ему захотелось одеться. Он выпросил у сестры-хозяйки штаны и гимнастерку под предлогом, что отправляется в город, и вообще принарядился, как мог. Это было неясно, что именно должно произойти, но он все-таки принарядился. А вдруг Луша сегодня передаст ей его ответ, и она придет, тоненькая, аккуратная, с книгой в руках, или высокая, с косами вокруг головы, вроде той, что играет главную роль в картине «Юность Максима»?

К вечеру он не выдержал и пошел разыскивать Лушу. В это время она всегда была в процедурной. Очень тихо он открыл дверь и увидел ее — она сидела за столом и что-то писала. Она не обернулась, наверно, подумала, что кто-нибудь из персонала, и, неслышно ступая, он сзади подошел к ней и стал читать, что она пишет.

«Забудь обо мне, милый Федя, — писала она, — считай, что это было только мечта, потому что сегодня я уезжаю. Ты никогда не увидишь меня, скажу только, что я бесконечно рада, что ты поправился и что ты, надеюсь, может быть, не забудешь ту, которая ото всей души желает тебе победы и счастья».

Луша немного всхлипнула, когда написала эти слова, и он стоял и думал так быстро, как только мог, чтобы поскорее понять, что случилось.

— Так это ты, Лушенька? — спросил он негромко.

Она вскочила и разорвала письмо.

Через неделю Власов пошел на комиссию, и доктора, осматривая его, снова сказали, что он является чудом и загадкой природы. Загадка была простая, но он, понятно, не стал ее объяснять. Возможно, что для подобного лечения в медицине еще не было места.

Его направили в команду выздоравливающих, а оттуда он должен был поехать в свою часть, и у него оказался свободный день, который он провел с Лушей. Они гуляли в парке, были в кино, и он рассказывал ей, что незнакомка представлялась ему похожей на ту девушку, которая играет главную роль в картине «Юность Максима». Теперь это было просто смешно, потому что он ясно видел, что никто на свете, кроме Луши, не мог написать эти чудные письма.

Простая душа

Фотография выцвела, ее много раз заливало водой, но еще можно было разобрать серьезное лицо девочки, большие круглые глаза, челку и косы на груди. Эту девочку звали Дарья Матвеевна Крутякова. Она была тоже 16-го года рождения, и Вася познакомился с нею в детдоме. Они учились в одной школе, в одном классе, и он все собирался убежать из детдома, но почему-то не убегал. Они разговаривали о разных интересных вещах, она читала ему и все могла объяснить, — даже удивительно, как она во всем разбиралась! Но, когда они перешли в 7-й класс, Даша нашла родителей и уехала в Киев. Прощаясь, она подарила ему свою фотографию.

Потом Васю призвали во флот и в 1935 году отправили на Дальний Восток. Он ходил на морских охотниках, потом на мониторе «Сун-Ятсен», и все было хорошо, только скучновато. Ведь у него не было ни матери, ни отца — он был один на свете.

Однажды он написал Даше и получил ответ. Оказывается, она помнила его и скучала. Они стали переписываться, и от нее приходили такие серьезные, ученые письма, что ему было далее немного страшно, как все будет, когда он отслужит и поедет к ней. Но он думал, что ничего, наладится, тем более, что он на флоте тоже стал более грамотный и работал теперь в машинном, на двигателях внутреннего сгорания.