Мы – русские! Суворов: Жизнь, слова и подвиги великого русского полководца А.В. Суворова - [12]
«Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, справедливу, благочестиву, молись Богу! От него победа! Чудо богатыри! Бог нас водит, он нам генерал. Ученье – свет, неученье – тьма! Дело мастера боится. И крестьянин не умеет сохою владеть – хлеб не родится! За ученого трех неученых дают. Нам мало трех! Давай нам шесть! Давай нам десять на одного! Всех побьем, повалим, в полон возьмем! Последнюю кампанию неприятель потерял счетных семьдесят пять тысяч, только что не сто; а мы и одной полной тысячи не потеряли! Вот, братцы, воинское обучение! Господа офицеры! Какой восторг!»
Да, брат, учись. Это Суворов, брат, не зря сказал – за ученого и десять мало… Вот теперь, погляди-ка, на походе сказал: «Патронов не мочить» – ты и уши развесил, а мы, старики, поняли – значит, через реку вброд пойдем, и подвязали патронные сумки повыше… Вот, брат, штука-то!
– А почему, дедушка, – спросил молодой солдат, – нам приказывают подъем делать по петушиному крику и сам Суворов петухом поет? Смешно смотреть, дедушка, генерал, при мундире, и вдруг петухом…
– Смешно. Дурак ты, посмотрю я на тебя. Тут, брат, кругом много ненадежных людей. Узнают, когда мы выступаем, да и ахнут на нас из засады. Вот о часе-то выступления писать в приказе и не годится. По сигналу вставать – неловко, кабы горнист зря не сболтнул. Вот он и надумал. Вставать по петушиному крику. Мы и ждем, да и не знаем, может, в полуночи закричит, а то и до полудня проспим покойно…
– Вот оно что, дедушка. Нет, видно, и правда один-то ты ученый всех нас десятерых неученых стоишь.
Так на привалах подучались солдаты, беседуя сами с собой. А днем шли. Шли скоро, чтобы не дать полякам укрепиться. Поляки пытались остановить несколько раз войска, но Суворов всякий раз успевал разогнать их и быстро продвигался к Варшаве.
Суворов берет штурмом Прагу
Поляки сильно укрепили предместье Варшавы Прагу и порешили лучше умереть, но Прагу не сдавать. Суворов не скрывал от солдат, что дело будет серьезное. Бывало, ведет он в солдатские ряды – и сейчас чуть не весь полк обступит его и жадно слушает каждое его слово.
– Нам, братцы, давно пора на Прагу. Помилуй Бог, пора. Поляки копаются, как кроты в земле.
– Будет приказ, ваше сиятельство, взять – так будет взято, – говорили в рядах.
– Кто сердит, да не силен, тот, ваше сиятельство, козлу брат; другого Измаила не выстроят, а и тому не поздоровилось!
– Смотрите же не плошайте! Орлы! Чудо-богатыри. Бог вас водит, – говорил Суворов, трогал рысью и ехал к другому полку.
И вот подошли к Праге.
Суворов назначил штурм в ночь с 23 на 24 октября 1794 года. Эта ночь сильно напомнила солдатам другую ночь, ночь на берегу Дуная, у Измаила.
Солдаты, как и тогда, были разделены на рабочих, стрелков и людей для штыкового удара. Им был прочтен следующий приказ:
«Полки строятся поротно. Стрелки впереди, с ними рабочие. У рабочих ружья через плечо. Идти в тишине, ни слова не говорить, подойдя же к укреплению, быстро кидаться вперед, приставлять к валу лестницы, а стрелкам бить неприятеля по головам. Лезть шибко, пара за парой, товарищу оборонять товарища: коли коротка лестница – штык в вал, и лезь по нему, другой, третий. Без нужды не стрелять, а бить и гнать штыком; работать быстро, храбро, по-русски. От начальников не отставать. В дома не забегать, просящих пощады – щадить, безоружных не убивать, с бабами не воевать, малолетков не трогать. Кого убьют – Царствие Небесное: живым – слава, слава, слава!..» Настала ночь, тихая, но темная, мглистая. Было сыро и холодно. Повсюду зажгли огни. Солдаты надевали чистое белье и молились перед ротными и полковыми образами. В три часа ночи в полной тишине тронулись наши полки. В пять часов утра взвилась ракета, и штурм начался. Поляки не ждали штурма в эту ночь, но защищались отчаянно. Однако и русские, возбужденные словами Суворова, действовали храбро и решительно. Хорошо обученные солдаты ловко подставляли лестницы, повсюду гремели выстрелы и непрерывное русское «ура!»
Пощады не было никому. Суворов опасался, чтобы рассвирепевшие солдаты, занявшие Прагу, не перебежали по мосту в Варшаву и не стали ее грабить. Он приказал разрушить этот мост.
К полудню все было кончено, и только пушки еще громыхали между Прагой и Варшавой.
Удачный штурм Праги навел ужас на поляков.
Подойдя к Варшаве и разбив поляков, Суворов донес, подобно Цезарю:
«Пришел, посмотрел и разбил!»
Они поняли, что с Суворовым все возможно, и не решились оборонять Варшаву, в которой еще было около двадцати тысяч войска. К Суворову приехали переговорщики. Он обласкал их, обещал, что в Варшаве никому не будет сделано никакого вреда, и просил только, чтобы все оружие было выдано.
Переговорщики уехали. Несколько дней мятежники, бывшие в Варшаве, противились ее сдаче, но жители не хотели больше воевать, и 29 октября Варшава наконец сдалась.
Суворов вступил в нее 1 ноября с музыкой, барабанным боем и распущенными знаменами. На конце моста, у въезда в город, его встретили представители города и поднесли ему хлеб-соль и ключи от города на бархатной подушке. Суворов взял ключи, поцеловал их и горячо поблагодарил Бога, что Варшава взята без кровопролития. Потом он слез с лошади и тепло обнялся с представителями города и другими лицами, встретившими его…
