Мы — плотники незримого собора - [11]

– Как ты можешь есть, Пьетро? Как ты можешь есть, когда через тридцать минут, всего через тридцать минут тебе нужно уходить. Когда через тридцать минут тебя поглотит ракета и унесет на Марс?

– Нуччи, mia proveino, ты переживаешь больше, чем я.

– Что ты будешь делать на корабле? – полюбопытствовал Антонио.

– Что ты будешь делать на Марсе? – подхватил Филиппе.

– Сколько времени ты будешь отсутствовать? – не отставал от остальных Нуччи.

Пьетро покончил с сэндвичем и встал, чтобы вытереть руки о штаны. И тут только до него дошло, что на нем не засаленные джинсы, а перламутровые рейтузы и хорошо сидящий костюм с треугольным вырезом. Поэтому он вытер руки о штаны Нуччи, а Нуччи весь прямо засиял от такого знака внимания.

– Я не знаю, сколько времени меня не будет, – сказал Пьетро. – Шесть месяцев. Год. Два. Но когда я вернусь…

Нуччи сказал:

– Пьетро, fron tillio, тебе не страшно?

Пьетро зашагал по стартовой площадке, и шестеро остальных итальянцев последовали за ним, покачивая головами.

– Страшно? – спросил он. – Нет. Меня мутит, si. И мысли путаются, si. Но я не боюсь.

– Что за работа у тебя будет на борту? – не без подвоха спросил Антонио.

– Работа? Что я буду делать? Антонио, разве мало того, что я лечу. Важно не то, что я делаю сейчас, а то, что я буду делать потом. Подожди, увидишь.

– Ты станешь большим человеком, Пьетро? – спросил Нуччи.

– Да, Нуччи, большим человеком.

– Как мы узнаем, что ты стал большим человеком, как ты говоришь?

– Как?

Пьетро остановился у ангара. Вдалеке он увидел стройную женщину с восемью детьми, выстроенными по росту. Они приближались, и у них в глазах стояли слезы – его жена и bambini.

– Посмотрите на небо. И увидите, какой я большой. Однажды часть неба будет принадлежать мне. Дайте срок, вот увидите. Часть неба будет принадлежать Дионетти, и корабли будут облетать это место стороной. Вот как вы узнаете, что я – большой человек.

Все засмеялись.

Слезы, как ртуть, текли по щекам Марии. Рыдая, она прижалась к Пьетро. Он поцеловал ее, потом нежно, но настойчиво отвел ее умоляющие руки и погладил по головке каждую bambina и каждого bambino.

– Ты не вернешься, Пьетро, – запричитала она.

– Ты снова увидишь меня, – сказал он, серьезно кивая.

– Конечно, конечно, – стали вторить остальные. – Пьетро будет жить вечно. Он у нас твердый, как астероидный кремень.

– Завыла сирена, – сказал Пьетро. – Мне пора. Работа ждет. Позаботься о bambini, Мария.

– Si.

– Ну, я пошел.

Он быстро повернулся и зашагал к кораблю. И скрылся в нем.

– Ах, не знаю, не знаю, – пробормотал Нуччи, наблюдая за приготовлениями. – Рядом с этим кораблем и космосом… гм… Пьетро, ты такой ужасно маленький человек… ужасно маленький…

Его голос заглушил рев взмывающего вверх корабля. И вот он исчез.

* * *

Работа была не из самых приятных. Пьетро стал чумазее, чем раньше, да и руки стали мозолистее. Его красивую серую униформу приходилось менять каждые десять часов. Но он был счастлив проноситься по космосу. В звании «помощника машиниста» он жил среди вращающихся барабанов и ныряющих поршней, обливаясь потом, в жаре и масле. И он молился на это чудо.

Гудящий корабль летел к Луне. Пьетро каждой своей клеточкой ощущал содрогание и мощь звездолета. Во время десятичасового перерыва, перед тем как устроиться на своей койке, ему хватало времени насмотреться сквозь двойной иллюминатор на Землю, энергично помахать ей рукой и прокричать:

– Эй, Нуччи! Эй, Антонио! Эй, Мария! Поглядите-ка на меня!

Но были мгновения, когда он стоял у иллюминатора, чувствуя себя бесконечно крошечным. Пылинкой. Мельчайшей былинкой с амбициями. Как же тяжело быть «большим» человеком посреди громады космоса.

– Итак, я, Пьетро Дионетти, нахожусь в космосе, – вздохнул он. – А дальше что? Как арендовать астероид, построить дом для жены и bambini? Как стать «большим»?

– Брау-у-у! – рявкнуло радио.

– Всем постам! По местам стоять! – прозвучала команда.

Все по тревоге бросились на свои посты.

– Приготовиться к аварийному режиму!

Слова звучали членораздельно и отчетливо.

– Всем постам! Всем постам!

По лестницам и настилам безудержной лавиной загромыхали подошвы ботинок. Голоса сливались воедино.

– Эй, ты! – мимо Пьетро, пыхтя, пронесся капрал-электрик без униформы. – Прибавь шагу! Пошевеливайся!

Ошарашенный, Пьетро побежал за ним, еще ничего не соображая. Они влетели на центральный пост и выстроились у двери вместе с двадцатью остальными, расставив ступни и приподняв подбородки – руки по швам.

Остальные члены экипажа управляли звездолетом. Вошел капитан корабля и начал отдавать отрывистые команды, как телетайп:

– Маклеод!

– Я!

– Проверить спасательные шлюпки. Стоять наготове с отпертыми люками. На всякий случай!

– Есть, сэр! – Он проворно откозырнул, раздался перестук его жестких каблуков.

– Райдер!

– Я!

– Проверить провизию! На шесть суток в космосе. Мало ли…

В разговор вмешалась громкая связь:

– Сэр!

– Я слушаю!

– Температура поднимается, сэр! В «двенадцатом» аврал! Утечка радия!

– Переборки задраены?

– Да, сэр. Переборки 12-А, В и С!

– Докладывать каждые двадцать секунд!

* * *

Капитан повернулся к подчиненным.

– Делать вам особенно нечего. Стоять у спасательных шлюпок. Ждать команды. Как только вас вызовут, немедленно уходите! В двенадцатом секторе лопнул барабан, и радий вырвался наружу. Плохо дело.