«Мы не дрогнем в бою». Отстоять Москву! - [76]

Увидев, как на взятую высоту перед Мценском закатывают четыре сорокапятки, Владимирский посмотрел на часы: «Не успеют, пять минут осталось до начала артналета».

Он понимал, что все, что он делал в последние час-два, это в принципе не его работа. И назначать взводных, и готовить людей к атаке – все это должен делать командир батальона, а не дивизии. По складу характера и мышления штабист, подполковник кого-нибудь другого на его месте обругал бы, но война есть война, бывало в его жизни и не такое.

В боях летом 41-го, когда он работал помощником начальника оперативного отдела 5-й армии, а потом в окружении под Киевом в сентябре, пришлось столько повидать и побывать в таких ситуациях, что личное участие командира дивизии в бою батальона или роты считалось чуть ли не нормой. С осени 41-го порядка в армии прибавилось, воевать стали грамотнее, но сейчас, успокаивал себя Владимирский, такая ситуация, что его нахождение в полку и даже в батальоне необходимо. Да и что сейчас делать на КП дивизии, откуда мало что видно… А руководить боем по телефону, когда связь то и дело выходит из строя, он не мог. Лучше действовать за комбата, но действовать, а не сидеть, хотя и командиром дивизии.

Он посмотрел на часы, зарядил ракетницу, а когда стрелка часов встала на цифре 10, выстрелил в воздух. Зеленая ракета медленно опускалась с голубого солнечного неба, в которое из воронок и горевших на окраине Мценска домов тянулись дымы.

Над головой сухо зашелестели снаряды. За мостом встало несколько разрывов, потом еще и еще, но уже дальше, где были немецкие окопы и дзоты.

– Минут на пять наш артналет, не больше, – сказал Владимирскому подполковник Трушников и развел руками, – а то вечером стрелять будет нечем.

Владимирский видел, как рота, атаковавшая мост несколькими группами человек по десять-пятнадцать, быстро приближалась к Зуше. Даже слышны были отдаленные крики «ура!». Поднялись цепи и в центре наступления батальона, но не так дружно.

Лейтенант Беззубенко, командир батареи сорокапяток, успел выкатить свои орудия на высоту. Они даже сделали по несколько выстрелов, но до дзотов было далеко, и Беззубенко приказал катить орудия следом за пехотой.

Политрук батареи Евгений Иванов, находившийся при одном из орудий, хорошо видел всю картину боя. Пехота дошла до обрыва над Зушей. Их орудие то и дело катилось мимо тел убитых в атаке наших бойцов, впереди были слышны крики команд, пехотинцы перебежками продвигались вперед, но их становилось все меньше и меньше. Раненые отползали назад, прикрываясь трупами. То и дело в грязь вокруг со свистом шлепались мины.

Лейтенант Серган, заместитель командира батальона, шел с ротой, атаковавшей мост. Он не помнил тех минут, когда пробежали открытое пространство перед мостом, не помнил, как они перемахнули мост, даже когда с группой бойцов в сорок-пятьдесят человек взобрался по склону и впереди была видна метрах в трехстах окраина Мценска с высоким зданием тюрьмы, он все еще не верил, что жив: через такой огонь и так быстро они прошли.

Несколько наших автоматчиков броском вышли к крайним домам Мценска, сзади подавал команды своим пулеметчикам лейтенант Земсков, и немцев впереди было видно немного – одиночки, группы по два-три человека, они отстреливались лежа или на бегу. Серган понял, что еще немного, нужна какая-то свежая сила, хотя бы взвод из-за Зуши, или передохнуть всем минут пять, тогда потом после броска они выйдут на улицы Мценска, а там, главное, зацепиться за дома, там они удержатся.

Подполковник Владимирский видел, как фигурки наших пехотинцев поднялись на гору, но их было немного, и скоро они скрылись из виду, зато хорошо стало видно, как с юго-запада к Мценску подходит колонна гитлеровских автомашин и танков.

– Двадцать машин пехоты и шесть танков, – доложил Владимирскому подполковник Трушников, – а у меня батареи Белякова и Бондарева только к высоте подходят.

– Ставь их справа и слева от высоты, а то и ее не удержим.

«Опять сорвалось», – ругался мысленно Владимирский. Ему хотелось верить, что если бы не эта так не вовремя подошедшая колонна, то они все-таки зацепились бы за окраину Мценска. Но он не знал еще, что те несколько групп бойцов из батальона Настеко все равно ничего не смогли бы сделать, даже если к немцам и не подошло бы подкрепление.

Наступление батальона окончательно захлебнулось на самой окраине. Владимирский был с Гордиенко и Трушниковым на берегу Зуши, высота, с которой атаковал батальон Настеко, осталась сзади метрах в пятистах, им хорошо было видно, как группы наших пехотинцев отходят от окраины Мценска, а гитлеровцы, спешившиеся с автомашин, заходят на высоту, быстро перейдя Зушу с обоих флангов. Впереди их цепи с одной стороны шло шесть танков.

– Окружают, надо отходить на высоту, – сказал Трушников.

– Вижу, – зло ответил Владимирский. – Давай ракету на отход.

Из Мценска по бегущим к Зуше нашим пехотинцам гитлеровцы открыли минометный огонь. Погибали те, кто уцелел в первой атаке на высоту, кто дошел до первых улиц города, кто не погиб в контратаках. Отход под обстрелом – порядка всегда мало, и Владимирский с горечью думал, что вот с таким трудом подготовил эту атаку, с такими жертвами, но вышли на окраину Мценска, почти выполнили задачу, и теперь все идет насмарку и нужно хотя бы удержать высоту…