Мы наш, мы новый... - [12]

Все просто. В России, увы ей, новаторы могли предложить что-то новое и полезное не системе, а лишь отдельным личностям. Вот попытался Песчанин выдать на горà свои задумки при Стесселе и напоролся на глухую стену непонимания. Повторная попытка его друзей, когда у руля был уже он и Кондратенко, генерал новой формации и передовых взглядов – и дело пошло, так как они уже руководствовались не вопросом, кабы чего не вышло, а только лишь стремлением удержать Ляодун, удержать во что бы то ни стало.

Похожая история и с бронепоездами, оказавшимися главной ударной силой в произошедшем сражении и нанесшими основные потери противнику. А ведь они были построены не благодаря распоряжению Стесселя, а именно по приказу Макарову, силами флота и концерна. Более того и в бою они действовали руководствуясь собственной инициативой практически не согласовывая свои поступки с сухопутным командованием. Только когда наметилась критическая ситуация на левом фланге Покручин проинформировал Надеина о своем намерении выйти во фланг и тыл атакующим, с намерением нанести сокрушительный удар. Благо Надеин или его начальник штаба, чего уж сейчас-то, быстро сориентировался и стянул все что только было возможно. А если бы моряки планировали свои действия совместно с командованием дивизии, то тут уж подготовленный заблаговременно контрудар мог наворотить таких дел, что русские могли не просто удержать свои позиции, а погнать противника обратно, и, возможно разбить наголову.

Все это время, с момента назначения его командующим, Макаров метался между Нангалином и Порт-Артуром, а потому выматывался до последнего. Нет, он не мог ничего предложить по производству работ, тем более, что сам Кондратенко был по образованию военный инженер, но старался держать руку на пульсе. Как только стало ясно, что проход вот-вот будет свободен, Степан Осипович полностью сосредоточился на эскадре. Нужно было готовить корабли и, самое главное, личный состав, к боевым будням. Только перехватив инициативу на море, Россия могла победить в этой войне, он всегда верил в это, а стало быть ему придется продолжить спор с Тóго и заставить его отступить. Тем более для этого у него был неплохой шанс, за время стояния успели отремонтировать все корабли и даже провести профилактические работы по переборке машин. Плохо было с миноносцами, чего уж там, просто катастрофа, но приходилось играть теми картами, которые были сданы.

Когда Дукельский в очередной раз разбудил Макарова, он проснулся уже куда более бодрым. Нет, полностью восстановиться не получилось, но и состояния полной разбитости, тоже не было. Наскоро приведя себя в порядок, Степан Осипович поднялся на мостик. Понятно, что в море нечего и думать о том, чтобы принимать доклады и, по большому счету, ему тут вообще было не место, но он хотел лично присутствовать при прибытии этих кораблей. Это были не просто корабли, это был его залог на успех в предстоящих боях. Эти два корабля были вестниками того, что переход небольшого отряда по Желтому морю это не иллюзия, а вполне свершившийся факт и если это возможно для двоих, это по силам и десятку, тем более, что десяток будет куда опаснее.

Организация встречи оказалась нелишней, так как на пересечку "Чукотке" и "Росичу" уже двигался японский отряд из четырех легких крейсеров и четырех миноносцев, появившийся русский отряд вынудил их изменить курс и ретироваться, бессильно наблюдая со стороны за тем, как в крепость проходит транспорт с необходимыми для осажденной крепости грузами. А чем еще мог оказаться этот пароход.

Было у этого выхода еще одно значение. Как видно появление на блокирующей линии одних только легких сил говорило о том, что Тóго еще не имеет информации о том, что проход удалось расчистить. Возможно, у него были сведения от участвовавших в ночном бою командиров миноносцев, но появление легких крейсеров имеющих куда более мелкую осадку и габариты, вовсе не означало, что проход свободен. Затонувший пароход вполне себе могли только лишь развернуть вдоль прохода, что позволило бы вывести "Новика" и "Боярина". А вот выход всех крейсеров уже говорил однозначно о том, что проход свободен. Это обстоятельство неизменно должно было оказать влияние на дальнейшие действия японского адмирала. А вот какими они будут? Что же война план покажет.

— Экипа-аж! Сми-ирна! Ваше превосходительство, плавбаза "Чукотка" и миноносец "Росич", прибыли в ваше распоряжение. Личный состав здоров, матчасть исправна. Командир миноносца "Росич" прапорщик Песчанин, — Антон не скрывая своего радостного возбуждения смотрел на адмирала, который ему показался несколько усталым, ну да, не на пикнике чай, тут война. Сам он тоже изрядно устал, все же больше недели в море в постоянном напряжении, но он был и помоложе.

— Вольно.

— Вольно!

Макаров внимательно осмотрел строй экипажа этого кораблика, только что завершившего трудный переход по водам, где господствовал противник. Господи, да ведь это же самые настоящие мальчишки, им еще года по два-три до призывного возраста. Но орлы. Глаза горят лихорадочным огнем, лица полны задора, ну ничуть не уступят бывалым морякам. Отдельной группой стоят офицеры и унтера. А вот тут полный контраст, все отставники, хотя и выглядят бодро, но видно, что годы у них уже не те, хотя, как говорится, есть еще порох в пороховницах. А вот знаков различий никаких. Кхм.