Мы Люди - [6]

– Станислав Евгеньевич, проходите, – Любимов открыл перед профессором дверь.

Просторный класс, разукрашенные рисунками стены. Двадцать шесть пар детских глаз устремили на вошедших взгляд.

– Не отвлекайтесь и не обращайте на нас внимания, – дал Любимов распоряжение пятерым учителям-андроидам.

Дети рисовали. Любимов неустанно проверял их способности творить. Посмотрев на новые работы, он остался доволен. Дети, в возрасте от трех до десяти лет создавали то, что в их возрасте не смог бы сотворить обычный ребенок. Природа, животные, растения, предметы, дома были изображены на детских картинках невероятно технично. Дети, все как один, аккуратно склонившись над своими столами, трудились. Андроиды-учителя сновали по рядам. Эти роботы, ничем внешне не напоминающие людей, то тут, то там подправляли зажатую в детской руке кисть. Заложенная в андроидах программа развития творчества была одной из самых сложных, но давала хорошие результаты. В классе сейчас царила тишина. Послушные, старательные, внимательные, эти бионики могли бы стать идеальными детьми своих родителей. Любимов был горд.

Вертинский торжества своего молодого коллеги не разделял. Он помнил то, что Любимов уже не застал – школу и обычный детский класс. Какими ж звонкими были тогда между уроками перемены! В те времена, когда Вертинский и сам был учеником, дети любили бегать, играть, гулять. Гурьбой после уроков высыпали они из школьных ворот на улицу, чтобы потом, разбежавшись по своим дворам, забыв про уроки, предаться неуемным детским забавам. Повсюду слышался задорный детский смех. Сейчас всё было иначе, всё было не так. Вертинский смотрел на послушно склонившиеся над работой детские фигурки. Станут ли эти дети играть, если у них появится свободная минута, будут ли беззаботно болтать? Вертинский знал, что когда закончится этот урок, бионики по команде учителей спокойно, не общаясь друг с другом, перейдут в другой класс. Там начнется занятие по математике или литературе, потом дети пообедают, посмотрят запланированный в программе их развития фильм, затем пройдут ежедневные тесты и дружно в половине десятого лягут спать. Они не будут разговаривать перед сном, делиться тем, что произошло за день, рассказывать друг другу забавные истории, они просто уснут. Пока эти дети лишь внешне были похожи на настоящих…

– А вот и Ион, – подвел Любимов Вертинского к ребенку.

Белокурый малыш умело орудовал карандашом. Когда Вертинский посмотрел на исчерченный им лист, то поразился, с какой точностью этот трехлетний мальчишка изобразил стены соседней лаборатории. Грамотные проекции делали её похожей на трехмерный план. Ровные линии, штриховка, цвет. Мальчик был, безусловно, способный.

– А вот Эри, помните, мы слушали её игру позавчера, – продолжил Любимов, подойдя к девочке лет семи.

Вертинский вспомнил, что был очень удивлен, когда услышал виртуозно сыгранный этим ребенком концерт.

Посмотрев на рисунок Эри, Любимов довольно погладил её по голове.

– Это Авель, наш гений в математике, лидер по игре в шахматы. А это наш поэт…

Вертинский понимал, к чему клонит Любимов. Все выращенные ими дети, то ли благодаря собственной усидчивости, то ли в результате генных модуляций, предусмотренных программой, получили некоторые совершенные черты. Они обладали способностями, которые в их возрасте не имел ни один современный человек. Они были одаренными, талантливыми, но Вертинского волновало их поведение…

– Станислав Евгеньевич, комиссия прибыла, – подал Любимов сигнал. – Они уже у главных ворот, надо идти встречать их.

Вертинский с Любимовым поспешили к дверям.

– Дети, попрощайтесь с доктором Любимовым и профессором Вертинским, – произнес один из андроидов-учителей.

Дети послушно подняли глаза и дружно произнесли заученное: «До свидания».

– Хорошие дети, – сказал Любимов, выйдя за дверь. – Уверен, комитет останется доволен.

Для встречи комиссии был приготовлен парадный зал. Здание некогда многочисленного института теперь пустовало. По современным меркам в проекте был задействован невероятно большой коллектив, однако численность его была несоизмеримо меньше того количества людей, что занималось наукой прежде. Теперь, какую сферу деятельности не возьми, нехватка рабочих рук была на лицо. Людей можно было встретить редко, всё больше на глаза попадались механические андроиды. Комиссию Вертинский и Любимов встречали вдвоём.

В состав приехавшей комиссии входили хорошо знакомые Вертинскому и Любимову заместитель руководителя медицинского комитета Боттичелли, военный комиссар Парсон, научный эксперт Дронов. Их сопровождали несколько новых лиц – Гуревич, который оказался руководителем завода высоких технологий, инженер того же завода Сайман, медицинский представитель Джозеф Франко, начальник финансовой службы комитета Левец. Был здесь и обязанный составить пресс-релиз для СМИ корреспондент.

Всех их Вертинский повел извилистыми коридорами своего института. Заседание открыли в центральной галерее. Здесь Вертинский начал свой доклад:

– Итак, десять лет назад «Международным медицинским комитетом по репродукции и самосохранению» была развернута программа «Бионики». В настоящее время мы закончили этап научно-экспериментальной отработки воспроизводящей капсулы, – начал Вертинский. – Перед моим институтом была поставлена задача в кратчайшие сроки создать автономное устройство для конструирования человеческого плода. Проще говоря, нам надо было разработать технологию искусственного выращивания людей. Первые наши опыты, как вы знаете, были не совсем удачными. Сегодня же мы готовы представить комитету успешные, полученные по разработанному нами техпроцессу экземпляры.