Мы-курги - [63]

Иггутаппа прочел письмо и задумался. Конечно, люди от него не отстанут со своим первым колосом. А он им ничего сказать не может. Поэтому самое лучшее на время уехать. За это время люди могут забыть о своей просьбе или он сам что-нибудь придумает. И тогда боги будут целы и люди сыты. И он отправился к брату. Брат очень обрадовался Иггутаппе. Oн его щедро угощал и возил по своим владениям.

— Завтра, — сказал он в один прекрасный день Иггутаппе, — будет праздник. Очень красивый и очень веселый.

И Иггутаппа решил посмотреть на этот праздник. Праздник действительно был красивый, с разноцветным фейерверком, с музыкой и танцами. Иггутаппа очень веселился на нем, а потом задумался и спросил брата:

— Послушай, а по какому поводу люди твоей страны решили устроить этот праздник? И как он называется?

― Праздник называется «онам», — ответил брат. — А устраеваем мы его тогда, когда люди начинают собирать новый урожай.

― Постой, постой! — обрадовался Иггутаппа. — И срезают первый колос?

― Конечно, — подтвердил брат. — И срезают первый колос.

― Ну, теперь я знаю, что сказать людям на золотой земле Курга, — сказал Иггутаппа. — Я им скажу, чтобы они тоже устроили такой праздник.

Но Иггутаппа так веселился во время онама, что толком и не заметил, что же делали люди. И тогда оба брата-бога сели за работу. Они подробно обсудили все ритуалы и церемонии, танцы и песни. Иггутаппа назвал этот праздник по-кургски «хутри», что значило «новый рис». Довольный, он отправился к себе в Кург и сообщил эту новость людям. Курги страшно порадовались. Им все понравилось в этом празднике. И песни, и танцы, и ночные огоньки, и то, что можно стрелять из ружья. Потому что пострелять из ружья для кургов самое первое дело. С тех пор они и начали так делать. И срезание первого колоса перестало быть скучным занятием.

* * *

Я не могла пропустить такой нужный и такой веселый праздник, как хутри. Но, как вы уже поняли, Кург в наши дни был несколько иной, чем в те временa, когда бог Иггутаппа ездил в гости к брату на Малабap. И поэтому передо мной встал важный вопрос: где праздновать хутри? В «верхнем» Курге, у плантаторов, или в «нижнем», у крестьян. Как ни странно, я решила этот вопрос в пользу «верхнего» Курга. Для этого у меня были свои основания — потомки древних аборигенов Курга, которые теперь являлись плантационными рабочими, участвовали в празднике в «верхнем» Курге. Потому что плантаторы были их хозяевами. Мне захотелось посмотреть на этот странный праздничный союз и лишний раз убедиться в кое-каких своих предположениях. Лучшим местом для этого в «верхнем» Курге было имение Ченгаппов. И я отправилась туда.

Солнце достигло звезды «Рохини» только 12 декабря. А до этого в Курге все были заняты. Каждый своим делом. Мужчины ходили на охоту, поэтому я почти каждый день ела нежное и вкусное мясо дикого кабана. Женщины подбеливали и подкрашивали дома. Чистили алтари предков и подметали храмы. Горшечники разносили новые горшки, плетенщики плели новые корзины и циновки. Весь Кург готовился к торжеству. К празднику должно быть все новым и чистым. Все ждали, когда наступит день. И он наступил. С утра о его приходе возвестили цветы. Ими были украшены рамы и двери домов, они свисали гирляндами с арок установленных на тропинках и дорогах от дома к полю. По дорогам, ведущим от деревни к деревне, шли барабанщики. Они били в барабаны и кричали:

— Собирайтесь все! Собирайтесь все! В поле coзрел первый колос! Не забывайте предков! Не забывайте предков!

Ниламма Ченгаппа тоже была своего рода «барабанщиком». Она объезжала на джипе свою плантацию, останавливалась около работающих и кричала:

— Каждый день я зову вас на работу! Сегодня я зову вас на праздник! Приходите!

Рабочие реагировали по-разному. Одни хмуро отходили, другие смущенно улыбались, третьи пытались отвечать на хозяйские шутки. Ниламма была сегодня щедрой и выдала детям рабочих по рупии на конфеты.

— Вечером, — сказала она гордо, — я накормлю всех своих рабочих и слуг. Так делал каждый хозяин в Курге во время хутри испокон веков.

Испокон веков делалось в этот день в Курге все. И даже мистер Ченгаппа вдруг превратился в важную и значительную фигуру. «Фигура» эта имела сегодя ритуальный характер. Во-первых, она была старшим мужчиной, во-вторых, должна была срезать первый колос. По вышеозначенной причине «фигура» имела тенденцию выйти из повиновения у своей жены. Ниламма смотрела на это сквозь пальцы (между прочим, пальцы не мешали видеть ей многое).

Кровь воинственных предков откровенно заговорила в мистере Ченгаппе, когда он, не таясь, вошел в 6aр и открыл новую бутылку. Неожиданно возникшей на пороге Ниламме он спокойно объяснил:

— Сегодня все должно быть новое. Бутылка тоже.

― Если ты надерешься… — грозно начала Ниламма.

― Кто здесь хозяин? Ты, женщина, или я? — спросил он, потрясая бутылкой. И «ритуальное сияние» разлилось по его опухшей физиономии. Ниламма отступила. Ритуальная фигура была неприкосновенной, даже если эта «фигура» не очень твердо держится на ногах. Когда другой нет, согласишься и на такую. Ощущая свою временную свободу и безнаказанность, «фигура» долго ходила по двору в купальном халате, не желая надевать белую ритуальную купью. Ниламма сначала грозила ему всеми предками. Предки не произвели впечатления на мистера Ченгаппу. Тогда Ниламма появилась с ружьем. Ченгаппа струхнул не на шутку и, быстро подобрав полы халата, юркнул в дверь своей спальни. Впопыхах он не заметил, что Ниламма держала ружье за ствол, а из такого положения не стреляют. Просто Ниламма держала это ружье под рукой, чтобы «ритуальная фигура», паче чаяния, его не забыла в самый ответственный момент.