Мы из розыска… - [2]

— Незнакомые были кто?

— Ни, никого не було. На лестнице соседка за квартирой приглядывает.

— Спасибо, Михаил Иванович. Пошли, ребята. Остановимся этажом ниже, — мягко, но достаточно властно напомнил следователь о дарованном ему процессуальным кодексом праве руководства оперативной группой. — Первой работает собака. Потом как эксперт скажет. Давай, Валера, начинайте с Грэем. Да, чуть не забыл… Дмитрий Иванович, понятых на себя не возьмешь?

— Хорошо, сейчас поищем.

Константин, с облегчением освободившись от двенадцатикилограммовой ноши, поставил на ступеньку лестницы оперативный чемодан.

Щелкнул пробный спуск фотоаппарата. Яркая вспышка осветила все щербинки на стене, окурки на лестнице, намалеванную неумелой рукой, еще не очень твердой в грамматике, формулу, которая сводилась к наипростейшему арифметическому действию.

В носу нестерпимо защекотало. Снегирев чихнул. «А носки бы не помешали, — зябко поежился он, — сыровато».

Вниз по лестнице на выход проскочил Грэй, влекущий за собой кинолога. Запахло собачьей шерстью.

— Я в принципе готов, — доложил Константин следователю, поправляя указательным пальцем сползшие очки.

— Одну минутку… — следователь знаком остановил эксперта. — Ну что, Валера? — окликнул он кинолога.

— Вроде бы есть след… — донеслось снизу.

— Пошли. Костя, дело за наукой…

Дверь в квартиру выбита. Из нее, ощетинившись, торчали шурупы. Упав внутрь квартиры, дверь в поисках опоры с размаха «облокотилась» на тумбочку с телефоном. Тумбочка выдержала, а телефон разлетелся вдребезги, засыпав пол осколками зеленоватой пластмассы. На шнуре-спирали свисала совершенно целая трубка. Не соглашаясь с постигшей аппарат участью, она продолжала жить. Прихожая от пола до потолка наполнялась частыми гудками. В напряженной тишине они казались необычайно громкими и неуместными.

Константин снял пальто, размотал шарф и аккуратно, насколько это можно сделать в подобных условиях, расположил их на ручке соседней квартиры. Пусть пока повисят…

Он приступил к работе, а мысли сами возвращались к прерванному исследованию. Оставленная пуговица не давала покоя…

«А вдруг именно она объединит последние квартирные кражи? Объединит по почерку. Маловероятно, конечно, но возможно… Хорошенькая такая пуговка, кругленькая. В середине четыре дырочки, из них нитки торчат. Черные… А к ниткам прикрепились волокна от пальто… Или от плаща. Маленькие обрывочки, под лупой их и не разглядеть толком, а под микроскопом в проходящем свете видно отлично. Как светофор — красные, желтые, зеленые… Редкий наборчик, если учесть, что красная ворсинка шерстяная, а две другие — синтетика… Присоединить бы и следы от тех гвоздиков на подошве… Да, это было бы здорово! Хотя нет… Маловероятно, что смогу объединить эти кражи, — там, где была пуговка, следов обуви не обнаружено, а там, где появились отпечатки каблуков с гвоздиками, причем один без шляпки, не было пуговиц… Да что это я? Что он, совсем дурак, на каждой краже пуговицы оставлять… Случайно одна оторвалась — и то спасибо. Сколько она интересного рассказала. Хотя бы эти крохотные шерстинки и ворсиночки из синтетики. Как они заиграли при шестидесятикратном увеличении, какие на шерстинке видны чешуйки… Отлично видно. Теперь можно говорить о цвете плаща, предположительно, конечно, о его процентном составе — сколько шерсти, а сколько синтетики… Ты еще станешь у меня разговорчивая, — почти ласково подумал он о пуговице. — А с гвоздиками мы еще встретимся где-нибудь, обязательно встретимся…»

Закончив фотосъемку, Снегирев снова вышел на лестничную площадку.

— Проходите, товарищи, — позвал он собравшихся. У дверей Константин увидел Дмитрия Ивановича и следователя, беседующих с соседкой. Рядом стояли женщина в оранжевой робе, натянутой на ватник, и переступающий с ноги на ногу легко одетый парнишка с авоськой в руке. Из сетки торчал батон хлеба и пакет молока.

«Видимо, у магазина понятых нашел, — сообразил Константин. — Парнишка выбежал, наверное, на минутку. От Димы в таких случаях не уйдешь. Упросит, убедит, скажет, что дел всего ничего. А тут, честно говоря, хорошо бы за час справиться. Главное, вовремя сказать, что в суд вызывать не будут. Посмотреть, расписаться — вот и вся функция. А то черта с два кого пригласишь, осторожный народ стал…»

— Господи, да что же это делается! Ограбили! Как есть ограбили… Да у меня и брать-то нечего. Нашли к кому прийти, — раздался встревоженный голос, — с дверью, с дверью-то что сделали… Ой люди, беда, беда-то какая!

Из дверей лифта появилась запыхавшаяся от быстрой ходьбы женщина лет пятидесяти, с выбившимися из-под мохерового берета светлыми, явно крашенными волосами.

«Ну вот и хозяйка пришла, — подумал Снегирев, — теперь дело прояснится… Или совсем наоборот… В квартире-то очень есть чего брать. Недоговаривает она чего-то. Прикинем: БВЛ тянет на три с половиной, Юлиана Семенова с руками оторвут, Вайнеры, Богомолов, библиотека приключений… Даже томик Высоцкого и тот достала… Хрусталя две полки брильянтовыми брызгами отсвечивают. Парфюмерия вся импортная. Четыре ковра — три на стене, один на полу… Очень есть чего брать».