Мы из Коршуна - [3]
Семья Каменевых отличается от других деревенских семей. Верина бабушка, Анна Матвеевна, приехала сюда в тридцатых годах. До этого она работала в городе в областном комитете партии секретарем-машинисткой. И в деревне работала она машинисткой в сельском Совете. Так и состарилась.
Беда ее жизни и всей семьи Каменевых была в том, что мать Веры, Клавдия Сергеевна, родилась глухонемой. В школе глухонемых получила девятилетнее образование, но в жизни применить его не сумела и теперь оставалась рядовой колхозницей.
Об отце Веры в семье никогда не поминают. Вера знает, что где-то на белом свете живет бездушный человек, который к несчастной доле ее матери прибавил еще много горечи и слез. И когда Вера думает о нем, в душе ее поднимается тоскливое недоумение: как смеет человек человеку причинять такое страшное зло? Как может такой человек наслаждаться солнцем, светом, теплом, жизнью? Такой равнодушный, бессердечный, бесстыжий человек? И откуда они берутся – такие люди?
Больше всех на свете Вера любит свою бабушку. Свою гордую, властную, умную бабушку. Мать она тоже любит, но совсем по-другому: без удивления, без преклонения, а просто жалостью.
Федор Алексеевич намеревался пойти в мастерские и в дверях своего кабинета встретил девочек. Он взглянул на их ноги, понял, что прибежали они с каким-то важным сообщением, и возвратился к себе.
Молча и торжественно Саша положила на стол газету, так же, как Фекла Ивановна, разгладила ее ладонями и пальцем указала на письмо режиссера.
Директор склонился над газетой.
Несмотря на свои сорок три года, Федор Алексеевич по-юношески подтянут и строен. Он высок ростом и выглядел бы моложаво, если бы не сероватый цвет лица, напоминающий о какой-то застарелой болезни. У него бледно-голубые глаза, очень спокойные и очень серьезные. И такое же спокойствие и серьезность в его лице, в движениях, во всем облике. Красивые и мягкие черты его лица портит глубокий шрам, идущий от глаза к губам, через правую щеку. Это память о боях за родную землю в 1942 году.
Федор Алексеевич родился и вырос в Брусничном. До войны он был директором начальной школы. А высшее образование получил всего шесть лет назад. С тех пор и работает в Коршунской школе директором и преподает историю.
– Вот так события! – развел он руками, быстро пробежав глазами письмо итальянского режиссера. – Отец нашелся! И через столько лет…
В это время в комнату вошла старшая пионервожатая Тоня, маленькая, пышущая здоровьем, с веселыми ямочками на полных, румяных щеках.
– Вот, Тоня, читай, какие события развертываются! – сказал Федор Алексеевич.
Она взяла газету пухлыми руками, прочитала и, опускаясь на стул, сказала:
– Ох, елки!
Сказала и даже не смутилась, как это бывало обычно, когда в присутствии директора произносила эти злосчастные слова.
– После уроков второй смены объяви общешкольное собрание, – сказал Федор Алексеевич. – Нужно проверить все факты и уже тогда откликнуться.
И вдруг сразу все оживились:
– А может быть, это однофамилец?
– Почему же так поздно спохватился? Ведь прошло больше двадцати лет!
– Ох, елки! Весь Коршун всполошится!
– Опять елки! – поморщился Федор Алексеевич. – Ты смотри, из своих елок дров не наломай!
Девочки выскочили из кабинета, и через несколько минут в школе поднялись шум и беготня. Федор Алексеевич в задумчивости подошел к окну. Отсюда были видны высокие кедры с прямыми стволами, чахлые, задавленные боярышником пихты. По тропинке бежали ребятишки. «Узнали о письме режиссера, – подумал Федор Алексеевич. – Быстро!»
Ему вспомнились, как двадцать лет назад здесь, где теперь стоят дома Коршуна, шумела тайга. Не всем взрослым села Брусничного было известно, что в тайге есть могила неизвестного итальянца. Впрочем, школьники, особенно мальчишки, знали об этом.
Кто-то выбрал для могилы чудесное место на холме, между трех кедров, в изголовье поставили деревянный крест. Со временем крест подгнил и упал, дожди и солнце стерли с перекладины краску, которой было написано имя умершего, но все же десять лет назад еще можно было разобрать одно слово: «Итальянец». Когда выбирали место, где строить лесозавод, даже в деловых записках поминали могилу итальянца. Позднее вокруг завода разросся рабочий поселок, и в середине его остался кусок тайги. Это место назвали Итальянским парком.
Разные слухи ходили об итальянце: говорили, что был он известным путешественником, ученым, изучающим Сибирь; партизаном, принявшим участие в русской революции; итальянским солдатом, перешедшим на сторону советских войск в войну с фашистами. Но никто в точности не знал, какой же это итальянец лежит в русской земле, в далеком сибирском краю, когда и кем он похоронен.
Несколько лет назад рядом с Итальянским парком построили школу. Федор Алексеевич на первом же общешкольном собрании сказал, что надо научить ребят любить родной край и хорошо знать его. Он предложил комсомольской организации заняться поисками имени итальянца, похороненного в тайге, могила которого оказалась теперь в центре поселка, и ребята горячо поддержали предложение директора.
Школьники разделились на бригады, ездили в областной центр, в геологическое управление, в районный военкомат. В Брусничном и ближайших деревнях опросили всех стариков, воевавших в гражданскую войну. Никаких сведений о похороненном в тайге обнаружить не удалось. И только недавно, совершенно неожиданно, загадка была разгадана.
«… Дверь открылась без предупреждения, и возникший в ее проеме Константин Карлович Данзас в расстегнутой верхней одежде, взволнованно проговорил прерывающимся голосом:– Наталья Николаевна! Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Александр Сергеевич легко ранен…Она бросается в прихожую, ноги ее не держат. Прислоняется к стене и сквозь пелену уходящего сознания видит, как камердинер Никита несет Пушкина в кабинет, прижимая к себе, как ребенка. А распахнутая, сползающая шуба волочится по полу.– Будь спокойна. Ты ни в чем не виновна.
«… – Стой, ребята, стой! Межпланетный корабль! Упал на Косматом лугу. Слышали?.. Как землетрясение!Миша Домбаев, потный, с багровым от быстрого бега лицом и ошалевшими глазами, тяжело дыша, свалился на траву. Грязными руками он расстегивал на полинявшей рубахе разные по цвету и величине пуговицы и твердил, задыхаясь:– Еще неизвестно, с Марса или с Луны. На ядре череп и кости. Народищу уйма! И председатель и секретарь райкома…Ребята на поле побросали мешки и корзины и окружили товарища. Огурцы были забыты. Все смотрели на Мишу с любопытством и недоверием.
«Они ехали в метро, в троллейбусе, шли какими-то переулками. Она ничего не замечала, кроме Фридриха.– Ты представляешь, где мы? – с улыбкой наконец спросил он.– Нет. Я совершенно запуталась. И удивляюсь, как ты хорошо ориентируешься в Москве.– О! Я достаточно изучил этот путь.Они вошли в покосившиеся ворота. Облупившиеся стены старых домов окружали двор с четырех сторон.Фридрих пошел вперед. Соня едва поспевала за ним. Он остановился около двери, притронулся к ней рукой, не позвонил, не постучал, а просто притронулся, и она открылась.В дверях стоял Людвиг.Потом Соня смутно припоминала, что случилось.Ее сразу же охватил панический страх, сразу же, как только она увидела холодные глаза Людвига.
«… Степан Петрович не спеша выбил трубку о сапог, достал кисет и набил ее табаком.– Вот возьми, к примеру, растения, – начал Степан Петрович, срывая под деревом ландыш. – Росли они и двести и пятьсот лет назад. Не вмешайся человек, так и росли бы без пользы. А теперь ими человек лечится.– Вот этим? – спросил Федя, указывая на ландыш.– Этим самым. А спорынья, черника, богородская трава, ромашка! Да всех не перечтешь. А сколько есть еще не открытых лечебных трав!Степан Петрович повернулся к Федору, снял шляпу и, вытирая рукавом свитера лысину, сказал, понизив голос:– Вот, к примеру, свет-трава!..Тогда и услышал Федя впервые о свет-траве.
«… В первый момент Вера хотела спросить старуху, почему Елена не ходит в школу, но промолчала – старуха показалась ей немой. Переглянувшись с Федей, Вера нерешительно постучала в комнату.– Войдите, – послышался голос Елены.Вера переступила порог комнаты и снова почувствовала, как в ее душе против воли поднялось прежнее чувство неприязни к Елене. Федя вошел вслед за Верой. Он запнулся о порог и упал бы, если б не ухватился за спинку стула.Елена весело рассмеялась. Вера ждала, что она удивится и будет недовольна их появлением.
«… В комнате были двое: немецкий офицер с крупным безвольным лицом и другой, на которого, не отрываясь, смотрела Дина с порога комнаты…Этот другой, высокий, с сутулыми плечами и седой головой, стоял у окна, заложив руки в карманы. Его холеное лицо с выдающимся вперед подбородком было бесстрастно.Он глубоко задумался и смотрел в окно, но обернулся на быстрые шаги Дины.– Динушка! – воскликнул он, шагнув ей навстречу. И в этом восклицании был испуг, удивление и радость. – Я беру ее на поруки, господин Вайтман, – с живостью сказал он офицеру. – Динушка, не бойся, родная…Он говорил что-то еще, но Дина не слышала.
В книгу Александра Яковлева (1886—1953), одного из зачинателей советской литературы, вошли роман «Человек и пустыня», в котором прослеживается судьба трех поколений купцов Андроновых — вплоть до революционных событий 1917 года, и рассказы о Великой Октябрьской социалистической революции и первых годах Советской власти.
В своей второй книге автор, энергетик по профессии, много лет живущий на Севере, рассказывает о нелегких буднях электрической службы, о героическом труде северян.
Историческая повесть М. Чарного о герое Севастопольского восстания лейтенанте Шмидте — одно из первых художественных произведений об этом замечательном человеке. Книга посвящена Севастопольскому восстанию в ноябре 1905 г. и судебной расправе со Шмидтом и очаковцами. В книге широко использован документальный материал исторических архивов, воспоминаний родственников и соратников Петра Петровича Шмидта.Автор создал образ глубоко преданного народу человека, который не только жизнью своей, но и смертью послужил великому делу революции.
Роман «Доктор Сергеев» рассказывает о молодом хирурге Константине Сергееве, и о нелегкой работе медиков в медсанбатах и госпиталях во время войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Из предисловия:Владимир Тендряков — автор книг, широко известных советским читателям: «Падение Ивана Чупрова», «Среди лесов», «Ненастье», «Не ко двору», «Ухабы», «Тугой узел», «Чудотворная», «Тройка, семерка, туз», «Суд» и др.…Вошедшие в сборник рассказы Вл. Тендрякова «Костры на снегу» посвящены фронтовым будням.