Мы из ЧК - [2]

— Какой ужас! — то и дело восклицал Виноградский, обращаясь к генералу.

Но Ярушин не проявлял своего сочувствия другу. Шел, склонив седую голову. Виноградский в эти минуты выглядел грузным и постаревшим, хотя ему не было еще и пятидесяти. Он чуть прихрамывал на левую ногу.

Они брели по узкой горной дороге, петлявшей над глубоким ущельем. Где-то внизу шумела речушка. Виноградский бросился в сторону и покатился по склону горы. Ударившись несколько раз о торчавшие камни, он ухватился руками за кустарник. Конвоир, ехавший слева, поднял винтовку.

— Стой! — приказал старший конвоя. — Не стрелять!

Сам Виноградский не удержался бы на склоне, его вытащили конвоиры. Лицо арестованного было в ссадинах, руки и ноги судорожно тряслись. После оказания необходимой медицинской помощи его поставили в голову колонны.

— Еще раз сиганешь в сторону, прибью, — прошептал конвоир и для пущей строгости передернул затвор винтовки.

Одет Виноградский был в старый офицерский китель и в такие же старые темно-синие брюки-галифе, которые изорвал о кусты и камни во время неудачной попытки сбежать. Позднее он говорил следователю, что пытался покончить с собой, но машинально схватился руками за кустарник. Твердый воротник кителя пропитался потом и залоснился. Над правой бровью кровоточила большая ссадина. Виноградский шел, покачиваясь из стороны в сторону. За ним шагали остальные. Они тоже были в военной форме, но без погон.

Конвоиры ехали по двое: спереди, по обеим сторонам и сзади. Заряженное оружие держали наготове и строго следили за поведением арестованных. В хвосте колонны, несколько поотстав, двигался конный отряд.

Прихрамывавший Виноградский уже не думал о побеге. Его сердце еще не успокоилось и гулко стучало. Ему было страшно от того, что теперь придется держать ответ за злодеяния, совершенные на советской земле, за то, что воевал против Красной Армии.

В Бахтах стояли недолго. Следователь Беляев оформил на каждого из задержанных опросный лист регистрации военнопленных и перебежчиков белой армии. Виноградский, как мог, отрицал свою службу у белых и, в частности, у Колчака. Говорил, что семья его — жена и двое детей — находится в селе Гавриловке Капальского уезда, от нее он не получает вестей.

Почти месяц шли задержанные до Лепсинска. Их путь лежал через села Рыбачье, Уч-Арал, Андреевку, по местам, где совсем недавно многие из них в составе банд Анненкова грабили и жгли казахские аулы, отбирали хлеб, другие продукты у русских переселенцев.

В Лепсинске во время фильтрации, организованной начальником пункта особого отдела Константином Зайцевым, и был опознан комбриг колчаковских войск полковник Виноградский Петр Иннокентьевич — потомственный дворянин Петербургской губернии, почетный казак Сибирского казачьего войска.

Установить, кем в действительности являлся Виноградский, чекистам помог красноармеец первого батальона одиннадцатого полка Алексей Иванович Нетесов, который встретил белогвардейского офицера на прогулке военнопленных во дворе пункта. Боец пришел к Константину Зайцеву и заявил о том, что хорошо знает Виноградского по Усть-Каменогорску, где вместе с братом Василием сидел в тюрьме у белых за убийство старшего полицейского Рожинова. Братья Нетесовы — Александр и Василий — были свидетелями невиданного произвола, который чинил начальник Усть-Каменогорского гарнизона Виноградский над политическими заключенными.

Очная ставка Александра Нетесова с Виноградским образумила последнего. В июне 1919 года под Екатеринбургом Виноградский командовал полком, сформированным им самим в Усть-Каменогорске, а после отступления до Усть-Илимской продолжал вооруженную борьбу под Тоболом. Тогда он уже был командиром бригады, носившей его имя и входившей в состав дивизии генерала Церетели. Боясь ответственности за совершенные преступления против Советской власти, он пытался скрыть свое прошлое. Он также сказал, что верно служил адмиралу Колчаку и после разгрома бригады на Тобольском фронте осенью 1919 года, с остатками дивизии Церетели бежал с семьей через Сергиополь (близ Аягуза) и Бахты за границу. Временно остановились в Чугучаке. Но после короткого отдыха и выздоровления сына, заболевшего в пути, решили перебраться в Центральный Китай.

— Почему вы бежали в Чугучак? — спросил Зайцев.

— Здесь мне все знакомо, — ответил Виноградский. — До первой мировой войны я служил полковым адъютантом на восточной границе, жил недалеко отсюда, в Зайсане. До этого долгое время был сотником в Джаркенте.

Не оставалось сомнений, что военнопленный Виноградский является тем лицом, о котором говорил Павлович. «Однако этапировать его в Алма-Ату пока не следует, — подумал Зайцев. — Возможно, у него есть соучастники по преступлениям».

Подозрения Зайцева основывались на том, что среди военнопленных находились штабс-капитан Снегирев Петр Иванович и подпоручик Лухманов, убежавшие за кордон в составе частей Анненкова. Снегирев и Лухманов являлись соучастниками Виноградского по антисоветской повстанческой организации в Павлодаре, но назвались уроженцами и жителями Семипалатинского уезда, а не Павлодарского, где, как позже выяснилось, родились и выросли.