Мы играли с огнём. Мистический роман, основанный на реальных событиях - [23]

Но вот Эми. У Эми на всё имелось своё мнение – причём обдуманное и весомое. Эми часто с ней беседовала, давала книги, подбрасывала трудные вопросы – она разглядела в Мэгги потенциал, что-то такое, чего она вроде бы и не видела в себе. Эми её уважала. Любовь матери не поколебалась бы, что ни делай, но вот уважение Эми надо было ещё заслужить – и от его утраты стало чуть ли не так же больно, как от перелома. Ей велели не выходить из дома, а через несколько дней после происшествия Лия приложила к её лбу руку и сказала:

– Да у тебя жар, Мэгги. По-моему, ты заболела, – посмотрела на мать и многозначительно прибавила: – Должно быть, она болеет уже давно. И сама не понимает, что говорит.

Жар. Лия с матерью только это и твердили, переодевая её в ночную рубашку. Приносили то воду, то влажное полотенце на лоб. Подтыкали одеяло. Перешёптывались. Убавляли свет ламп.

Кейт слонялась в дверях, потом стала помогать. Принесла пучок высушенных трав и подержала над свечкой. Затем раздула огонёк и оставила их тлеть в мисочке.

Села на кровати Мэгги и посмотрела на сестру.

– А ты правда болеешь? – прошептала она.

– Не знаю, – ответила Мэгги.

За дверью спальни Лия гнула своё:

– Она не знала, что творит. Жар – она была не в себе. Её нельзя ни в чём винить.

– Иначе ведь уму непостижимо, – шептала мать. – Чтобы она такое наделала.

– Разумеется, мама, – твёрдо заявила Лия. – Жар.

– Значит… доктор…

– Нет. Никаких докторов. Мистер Крейн знаком со всеми докторами в Рочестере. Ты её мать. Тебе лучше знать, когда твоя дочь больна. Правильно?

– Но, Лия… я не…

– У девочки сильная лихорадка. Это знаешь ты, это знаю я. И не о чем тут больше говорить.

И тогда, в тёмной комнате с резким запахом горящего шалфея и травы зубровки, Мэгги и вправду почувствовала себя больной. Ужасно больной. В черепе словно били в барабаны, перед глазами всё плыло. Может, её заразил гнев того человека. «Да, – подумала она, – теперь я больна».

Созвали собрание.

Мэгги сидела, привалившись к подушкам и глядя, как мерцает и чадит свечка у кровати, а внизу, в кабинете, говорили о ней. Кейт присела на лестнице и с каждым новым гостем бежала докладывать Мэгги. Пришли Джеймс Крейн, и местный врач, и Кельвин, и их отец, и Айзек – всё-таки это его дом.

Когда кабинет закрыли, Кейт юркнула в чулан по соседству, где можно было приложить ухо к стене и подслушивать. И когда встреча закончилась, Кейт вернулась и всё пересказала.

Ни к чему привлекать полицию, сказал Кельвин. Семья Фоксов поможет оплатить уход за девочкой, он и сам заплатит, если понадобится, но Мэгги больна, это всем понятно: в тот день у неё был жар – об этом никто не знал, но она не ведала, что творила. Всё это ужасный несчастный случай.

Кейт разыгрывала разговор в лицах. Для Джеймса Крейна – щурилась и говорила глубоким голосом. Доктор вежливый. Кельвин нервный.

Джеймс Крейн:

– Я всё видел собственными глазами. Эта девочка – зло.

Доктор:

– Разве так можно говорить. У неё определённо какая-то болезнь. Умопомрачение…

– Да самая обычная болезнь, ничего особенного, – говорил Кельвин. – Жар. Всё пройдёт.

Говорил:

– В школе слишком крутая лестница.

Говорил:

– Мы оплатим лечение Ханны.

Джеймс Крейн:

– Вопрос не в этом. Денег у меня в достатке. А вы, собственно, кто вообще такой? – спросил он Кельвина.

– Решительные действия, – говорил врач. – Какая-то… истерика, девочку нужно увезти в тихое место для лечения…

– Я повторяю ещё раз, – Джеймс Крейн повысил голос, – я видел, как девочка столкнула мою дочь – сбросила мою дочь… Ханна ударилась о землю сильнее, чем если бы просто поскользнулась…

Наконец взял слово отец – но не для того, чтобы заступиться.

– Мы её увезём. Уедем как можно скорее. Расплатимся и уедем. Этого довольно?

– Нужно вызвать полицию, – сказал Джеймс Крейн.

– Ей только пятнадцать, – вмешался Кельвин. – Полиция… это неправильно…

– Она уже не ребёнок, – не унимался Джеймс Крейн. – Должны быть последствия.

– Последствия будут, – пообещал Джон Фокс. – Будут.

Глаза щипало. Кейт то и дело пропадала из поля зрения. Было очень жарко. И Мэгги всё думала: «Теперь я и правда больна».

Глава 13

Рочестер

Апрель, 1848

От реки тянуло запахом железа. Мэгги оперлась на каменный бортик моста, привстала на цыпочки, чтобы заглянуть за край и сделать глубокий вдох. Железо смешивалось с сырым травянистым ароматом весны. Её организм совсем сбит с толку: когда они уезжали из Хайдсвилла, стояла зима, а здесь уже почему-то весна.

Они прибыли вчера поздно ночью и рухнули в постель как подкошенные, толком не поговорив с Лией и не взглянув на её дом. Мэгги проснулась первой и встретила сестру на кухне. Та её поджидала и предложила вместе сходить на рынок.

Мэгги взглянула на север, вниз по течению. Их не было в Рочестере почти пять месяцев. Теперь всюду стояли новые постройки, на берегу теснилось больше мельниц, домов и транспортных контор, чем она помнила, и работало там больше народу.

Она знала, что город наводнили тысячи людей, едущих на запад, – но тысячи оседали и здесь. Раньше отец, бывало, на них жаловался – особенно на ирландцев, им он никогда не доверял, – на всех тех, кто приехал копать канал да так и остался, открывая себе для развлечения таверны, игорные дома или что похуже. Но город же должен как-то строиться, правильно?