Мы играли под твоим окном - [4]

Странную гипотезу развивал профессор Копнин. Из известного факта о материальной основе мысли он делал далеко идущие выводы. Движущиеся ионы, электрические потенциалы, биотоки - вот с чем связана мысль. Но и рой элементарных частиц с его неизмеримо более высокой энергетикой, со структурой, четко оформленной гигантскими силами, с молниеносными нейтрино, по мнению Копнина, был не менее подходящей питательной средой для мысли.

Копнин подал Сергею конверт. Тот вопросительно посмотрел на него.

- Там снимки, ознакомьтесь.

Сергей достал два фото - большое и поменьше. На большом фотоснимке ночное небо, в правом верхнем углу - слабое светящееся пятнышко. На втором фото - пятнышко покрупнее.

- Случайные снимки, - сказал Копнин, - сделаны примерно за пять часов до вашего возвращения.

- Вихрь, о котором вы говорите? Уж не думаете ли вы, что дело обошлось без ракеты?

- Для меня это почти очевидно.

- Но кислород... все остальное?

- Э, пустяки! Из одного литра нуклонов и электронов можно сделать столько кислорода, что хватит на все человечество.

- Ну да, нужно лишь расположить их в определенном порядке.

- По-видимому, у них это получается.

- Живые вихри? На звездах? Переносящие космонавта на Землю? Но ведь для этого им, по крайней мере, нужно уметь угадывать мысли, а это не так-то просто - анализировать биотоки мозга. Неужели вы верите?

- Я верю фактам, - сухо сказал Копнин.

- Но если даже было что-то похожее, почему я не помню ровно ничего?

- Это уже дело техники. Внушение, гипноз - как угодно. Так нужно, понимаете? Почему? Ну хотя бы для того, чтобы не травмировать психику. Вы летели в ракете. Но это лишь иллюзия. Ракеты не было. Это точно установлено... Что? И вас и ракету? Это гораздо сложней - перенести ракету. Если хотите, из чисто экономических соображений.

Сергей лихорадочно искал возражения. Все в нем сопротивлялось желанию поверить в услышанное. Выходит, он своим спасением обязан кому-то? А кому - толком и неизвестно.

- Хорошо, - сказал он, - пусть они настолько проницательны. Допустив это, мы сразу придем к противоречию. Я же хотел не просто вернуться. Я хотел увидеть сына. Что им стоило? Если все так и есть, как вы говорите, для них это сущий пустяк, а я... Попробуй-ка теперь найди его. Я видел его, когда ему два года исполнилось, понимаете? Жена наверняка не рассказывала ему об отце... А как вы так быстро узнали о моем возвращении? Ракета не приземлялась. Меня считали погибшим, так ведь? Меня и помнит-то здесь одна Элька. Девчонкой была, когда улетал, а узнала.

- О вас мы узнали от ее мужа. Он слышал от нее про вас и хотел помочь - избавить вас от обычных формальностей. Вернулся он в тот же день, утром, приехал в порт - оформить свои дела, заодно и ваши, чтобы лишний раз не беспокоить вас... М-да, сын... Я и не знал, что у вас есть сын. Но его вы разыщете сами, возможно, что это уже выше их сил. А этот, как его... Добров, Владимир Добров, ее муж, сам-то возвратился раньше времени отказал основной реактор. И без всяких видимых причин. Два необычных приземления одновременно - случай в нашей практике весьма редкий... Вы хотите спросить?

- Да. Этот Добров - он давно летает?

- Нет. Вернулся из первого полета. Хороший парень. Мать схоронил лет десять назад, отца и не помнит...

Сергей повернулся спиной к изумленному профессору. Расстегнул ворот рубашки, как будто он душил его.

- Так вы говорите, его зовут Владимир Добров?

Снова и снова всплывали в его памяти женщина с ребенком на руках, смех, плач, улыбки, слезы старых дней. Вот она, Елена Доброва, его жена. Стоит только дать волю воспоминаниям - и она опять как живая. Вот ее руки, совсем близко, сейчас она поднимет глаза...

Слишком поздно он вернулся.

Он думал, что забыл ее, и, чтобы крепче забыть, улетел. Только подсознанием он чувствовал иногда легкую, почти незаметную боль слева, в груди. Она прокрадывалась в его сны все эти годы. И тогда он как будто снова бродил по пояс в траве. И где-то рядом был знакомый голос. Желтые края вечерних облаков. Тени от кустов на влажной земле.

Закрыв ладонями лицо, Сергей снова перебирал подробности, боясь поверить, боясь ошибиться. Возвращение. Мальчишки на улице. Элька, Волин. Разговор с профессором. Владимир Добров. У него фамилия матери. Странное стечение обстоятельств? Случайность? Нет, исключено. Они ведь возвратились одновременно. Копнин прав.

Сжав голову руками, Сергей попытался справиться с захлестнувшим его потоком. И не смог. Он думал о сыне. Ему бы и в голову не пришло... хотя он и похож на свою мать.

Их дети - его внуки, возможно ли? Ему захотелось увидеть их, но на улице была уже ночь. Он стал припоминать лица. Черты их были знакомыми, близкими и все-таки ускользали от него, терялись, таяли, а взгляд встречал в темноте за окном лишь светляки фонарей, от которых шли влажные лучи.