Мы – есть! Честь - [219]

– Возьмите биокомп, – протянул он девушке небольшой, плоский блокнотик. – Когда будете готовы, мысленно отдайте ему команду, и биокомп откроет вам гиперпереход на территорию детского дома. Кроме вас, пользоваться им не сможет ни один человек, он настроен на ваш генетический код.

– Спасибо… – смущенно поблагодарила девушка, пряча биокомп в карман брюк. – Я завтра утром буду у вас…

– Вот и хорошо, – кивнул Барлик, – примете группу «Веселых Странников». У нас сейчас между группами детей развернулось соревнование за главный приз, галактический круиз на дварх-крейсере.

– Могу себе представить, как они жаждут выиграть, – рассмеялась госпожа Кестен. – Такие интриги, небось, раскрутили…

– Скучать не приходится, – тоже рассмеялся аарн. – Извините, буду прощаться, через двадцать минут заканчиваются уроки, и нам надо принять детей у выхода из школы.

– Желаю успеха, – попрощалась учительница, вставая.

Сержант тоже попрощался и вместе с Барликом скрылся в закрутившейся на стене воронке гиперперехода. Мать и дочь довольно долго смотрели на стену, с которой только что исчез черный провал в никуда. Во взгляде Вельмы была тоска. Так, похоже, уже…

– Втрескалась?

Девушка снова покраснела.

– Тогда учти, – прищурилась мать, – добиться любви такого человека ой как непросто. Ты должна что-то представлять из себя, чтобы он вообще обратил на тебя внимание. Дар – это всего лишь дар. От тебя самой здесь мало что зависит. Найди себя, а иначе и пытаться не стоит.

– Найду, – упрямо сказала Вельма и вздохнула, перед глазами снова появилась обаятельная улыбка Барлика. – И всему научусь. Может, и…

Она резко мотнула головой, словно избавляясь от наваждения.

– Ладно, – стала серьезной госпожа Кестен. – Откровенно говоря, я очень рада за тебя, девочка. Никак не думала, что тебе так повезет. Давай, беги, положи деньги в банк, он еще открыт. Только контракт не забудь, а то в банке при виде такой суммы сразу полицию вызовут. А потом шагом марш по магазинам, одежду покупать. Затра ты должна выглядеть на все сто! Я освобожусь к пяти, подходи сюда, свожу тебя к хорошему парикмахеру.

– Спасибо, мама! – просияла Вельма и вылетела из учительской.

Госпожа Кестен посмотрела вслед дочери, покачала головой и улыбнулась. Потом долго сидела и размышляла о чем-то. Заставить себя вернуться к проверке ученических тетрадей она смогла далеко не сразу.

* * *

– Перед вами скелет фардехского ящера, – мягкий голос экскурсовода навевал скуку. – Единственный уцелевший экземпляр на планете. Когда первые колонисты высадились на Триррад, этих ящеров не существовало уже больше десяти миллионов лет.

Тартик с интересом оглядел огромный, сорокаметровый скелет и покачал головой, представив, какой была эта зверюга при жизни. Интересно, конечно, но мальчишка старался не показывать этого, позволяя привычной презрительной ухмылочке бродить по губам. Да и злился он. Какого-то хвоста Проклятого с их группой на экскурсию увязался сам директор. Дварх-майор очень нравился Тартику, но он боялся признаться в этом даже самому себе. Взрослые есть взрослые! Ничего хорошего от них ждать не приходится. Лучше держаться от них подальше.

Еще до того, как Тартик попал в детдом, ему здорово доставалось, отчим бил пасынка смертным боем за малейшую провинность. А потом сдал в детдом. Мать тоже ни разу не приехала навестить сына с тех пор. Мальчишка закусил губу при этом воспоминании, и привычная горькая обида заколыхалась в душе. Даже мама его предала.

Но он сильный, он со всем справится, и плевать на поучения взрослых. Все они одним миром мазаны, даже если притворяются хорошими! Взять того же Барлика. Почему он постоянно задает вопросы то ему, то этому слабаку Ленни? И откуда Ленни знает ответы? Очень стыдно было, когда слабак ответил, а Тартик не смог и только что-то невнятно мычал. Даже ребята из его компании удивленно и растерянно смотрели на вожака, привыкнув, что тот знает все и всегда. Знали бы они, чего ему стоило это всезнание! Сколько бессонных ночей пришлось провести в библиотеке! Ладно, пускай пока слабачок гордится собой. Вечером сильно пожалеет о своей наглости.

Тартик не считал себя злым, он просто на дух не переносил слабости, третируя слабаков, как мог. И все ждал, что те не выдержат и дадут ему в морду, не боясь последствий. Но смельчаков почти не находилось, и разочарованный Тартик еще сильнее измывался над безответными. Он очень удивился, когда подслушал разговор двух воспитателей о том, что ему, оказывается, доставляет удовольствие чужая боль. И он, мол, законченный садист и подонок. Обида оказалась такой сильной, что несколько дней комок в горле стоял. Почему они не понимают? Человек не имет права быть слабым! Если он слабый, то лучше ему умереть! Тартик скривился – ну и фиг с ними!

Внимательные взгляды Барлика настораживали мальчишку. Чего хочет директор? Чего он, собственно, добивается? Зачем ему все это? Изменения в жизни детского дома привели Тартика в недоумение, раньше он и представить не мог, что все, ставшее за последний месяц привычным, вообще существует. Он вспомнил экскурсию на дварх-крейсер и незаметно вздохнул. Хоть себе врать не надо. Уже месяц прошел, а он все никак не может забыть полет на лам-истребителе. Пилот истребителя даже разрешил ему самому управлять живой машиной и сказал, что Тартик прирожденный пилот и вполне способен научиться летать по-настоящему. Мальчишка едва сдержал дрожь возбуждения, вспомнив невероятное ощущение свободного полета в пространстве, ощущение того, что могучая машина – твое собственное тело. Так хотелось испытать это снова…