Мы – есть! Честь - [19]

Вдруг он вспомнил, что в красном Петрограде у него остались родители и Даша, младшая сестренка. Вот только живы ли? У всех остальных, насколько он знал, живых родственников не осталось. Взять хотя бы Виктора Петровича, чья жена сгорела от тифа у него на руках. Нет, он не может никуда уезжать, не зная в точности, что с семьей.

– Простите, господин дварх-полковник, – обратился он к Релиру. – У меня в Петербурге остались родители и сестра, правда, я не знаю, живы ли они.

– Если живы, найдем, – улыбнулся тот. – Я сейчас попрошу Асиарха, а вы представьте себе как можно точнее ваших родственников.

– Нечего меня просить, я и так все слышу, – раздался неизвестно откуда ворчливый голос. – Тем, кто со мной незнаком, представлюсь. Меня зовут Асиарх, я дварх – душа и разум крейсера «Пик Мглы». Если у кого-нибудь еще есть родственники, которых хотите найти, говорите сразу. Проникновение в вашу область пространства нелегкая задача, другого случая может и не представиться.

– Я бы брательника забрал младшого, – выступил вперед один из трех красноармейцев, здоровенный парняга с простодушным лицом. – Мамку с тятькой махновцы повесили, я воевать ушел, а ему всего-то двенадцать годков было. Тяжко малому пацану одному.

– У нас з Петром уси померлы з голоду тою зымою, – мрачно буркнул один из оставшихся, – тому до червоных и подалыся… Никого браты.

У белых офицеров тоже не осталось никого живого из родных, и каждый только отрицательно покачал головой.

– Что ж, – снова раздался голос Асиарха. – Прошу вас двоих как можно точнее представить себе своих родственников. Это необходимо мне для начала поиска.

Николай закрыл глаза и, как мог тщательнее, представил себе по очереди мать, отца, Дашу. Почему-то они вспомнились такими, какими видел родных в шестнадцатом году во время вечеринки в честь окончания им юнкерского училища. Какие они все были тогда веселые, счастливые… Да и он сам… Тогда ему казалось, что весь мир лежит перед ним, и молодой офицер вовсю ухаживал за подругами сестры, шутил, смеялся. Кто бы в тот вечер и заподозрил, что через какой-то год вся их жизнь рухнет?

– Благодарю, достаточно! – оторвали его от воспоминаний слова дварха.

Офицер вздохнул и отошел к товарищам. Рука продолжала сжимать меч Лара. Он о чем-то говорил, слушал чей-то рассказ о чем-то. Но ничего не доходило до затуманенного сознания, тоска по прежним счастливым временам оказалась слишком сильна.

– Внимание! – голос Асиарха заставил его встряхнуться. – Ваш брат, Иван, обнаружен. А вот вас, Николай, я вынужден огорчить…

– Они умерли?

– Ваших родителей я найти не смог, по всей видимости, они действительно мертвы. Но ваша сестра жива и находится в Санкт-Петербурге.

Боль хлестанула по нервам, и Николай даже застонал сквозь зубы. Мамы с папой больше нет… Но Дашутка, как она там одна? Она же совсем не приспособлена к жизни. Всегда витала в облаках. Снова перед глазами встала смеющаяся прелестная шестнадцатилетняя девушка в белоснежном платье, и офицер заскрипел зубами.

– Ее можно как-нибудь забрать оттуда? – спросил он.

– Да прямо сейчас и заберем, – пожал плечами дварх-полковник, – ничего трудного. Асиарх только локализует ее местонахождение, откроем гиперпортал, пойдете и возьмете ее.

– Внимание! – снова заговорил дварх. – Иван, ваш брат в беде! Мальчика в этот момент страшно избивают.

– Какая гнида?! – взвыл красноармеец. – Да я руки за это повырву!

Перед ними загорелось изображение полутемной, захламленной комнаты. По полу катался оборванный мальчишка лет одиннадцати-двенадцати, весь залитый кровью, и кричал в голос. Толстый здоровенный бородатый мужик изо всех сил охаживал его кнутом.

– Так это ж Потап, наш мельник… – ошеломленно пробормотал Иван. – Вот же падлюка! Да разве ж можно пацана малого так бить?! Убьет же…

– Подразделению Эракс-2 – боевая тревога! – скомандовал дварх-полковник. – Асиарх, открыть канал!

– Сделано! – прогремел голос дварха, и неподалеку завертелась воронка гиперперехода.

Откуда-то вынырнули около десятка аарн в темно-серых доспехах. Их руки сжимали какое-то никогда не виданное Николаем оружие. Но разъяренный до белого каления Иван опередил всех и прыгнул в воронку первым. Вслед за ним пошел штабс-капитан Ненашев. Почему, интересно? Он физически не выносил, когда били детей. Странный, ежели признаться, пунктик.

Мельник наносил голодранцу удар за ударом и с каждым зверел все сильнее. Такой же бесполезный паскудник, как и его брательник был. Надо же, работать не хочет толком, а жрать давай! Целый мешок муки рассыпал, скотина малая! Ну, ничо! Получай, гад! Потап снова замахнулся, но в этот миг на его плечо упала чья-то тяжелая рука. Он повернулся и только успел лязгнуть зубами, как кто-то так врезал ему по морде, что толстый мельник отлетел к стене и выронил кнут.

Немного опомнившись, Потап выплюнул несколько зубов и захлопал глазами, пытаясь понять, кто же это его так приложил. Напротив стоял здоровенный детина в черной форме, как бы не в корниловской. Дык откеда ж тут корниловцу взяться, тут уж полгода как красные будут! Присмотревшись внимательнее, мельник даже застонал. Мать-перемать! Этим корниловцем оказался Ванька, старшой брательник оборзевшего мальца. И злой как собака. Ох ты ж, пресвятая Богородица! Щас точно прибьет. Вон, какой здоровенный вымахал! И принесло же гада как раз сейчас! Надо ж, кака падлюка, в каратели подался…