Мы еще увидимся, детка! - [20]

— Том сообщил мне, что вокруг бродят всякие подозрительные субъекты… Учитывая, что при вас такая крупная сумма, не лучше ли переночевать здесь?

Шотландец громко расхохотался.

— Я сумею за себя постоять!

Он подхватил свой чемодан и распахнул дверь.

— Будьте осторожны, сэр, — посоветовал Том.

— Не мечите икру, старина…

Однако предосторожности ради, прежде чем выйти, житель Томинтула на мгновение замер в тени у входа и внимательно оглядел улицу, желая убедиться, что на его пути нет опасности. Инспекторы Блисс и Мартин, заметив, со своей стороны, маневр шотландца и отметив его позднее возвращение, окончательно решили, что он несет что-то чрезвычайно ценное. Поэтому, как только Мак-Намара поравнялся с ними, оба инспектора одновременно набросились на него. Дункан и Дэвит сквозь ставни наблюдали за сценой. Том тоже не желал упустить такое потрясающее зрелище. Блисс так и не понял, что с ним произошло и почему он уткнулся в угол дома и каким образом его ноги оказались выше головы. Что до Мартина, то, получив мастерский удар в солнечное сплетение, он стоял на мостовой на коленях и тщетно пытался снова обрести способность дышать нормально. Хохот Мак-Намары взорвал тишину лондонской ночи. Спрятавшиеся за ставнями Дункан и Дэвит оторопело поглядели друг на друга, а Том чуть не завопил, как болельщик на стадионе. Шотландец же, дабы отпраздновать победу над лондонскими бандитами, достал свою волынку и направился к «Нью Фэшэнэбл», играя «Колыбель горца». Это было ошибкой, потому что Блисс, едва придя в себя, достал полицейский свисток и издал резкий свист. Патрулировавшие невдалеке полицейские поспешили на помощь и быстро нагнали человека, на которого им указали инспекторы. Им это удалось без труда, потому что Малькольм и не думал торопиться — совесть его была чиста. Когда его окружили полицейские, он вежливо пожелал им доброго вечера и не оказал ни малейшего сопротивления.

В Ярде, несмотря на пламенное желание взять реванш, инспекторы вынуждены были признать полную невиновность своего победителя. Собираясь арестовать шотландца, они не сообщили, что служат в полиции, и томинтульский герой имел полное право защищаться. Когда полицейские поинтересовались причинами его чрезмерно долгого пребывания в «Гавайской пальме», Мак-Намара поведал о своей внезапной страсти к Патриции Поттер и тут же восторженно описал ее портрет. Блисс успокоился.

— Послушайте, Мак-Намара, — сказал он, — я не сомневаюсь, что вы честный человек, так послушайтесь моего совета: покупайте машинки для стрижки и как можно скорее возвращайтесь в Томинтул к своим драгоценным овцам!

— Без Патриции?

— Эта девушка не для вас! Во-первых, она живет с мерзавцем Дунканом, а во-вторых, мы подозреваем, что она замешана в убийстве, одного из наших коллег.

— Такого не может быть, старина!

«Старина» вовсе не обрадовался подобной фамильярности.

— Вас не очень затруднит называть меня «инспектор»?

— Нисколько, старина.

Блисс кинул сердитый взгляд на Мартина, который с трудом подавлял нестерпимое желание расхохотаться. Малькольм же ничего не замечал — все его мысли витали исключительно вокруг мисс Поттер.

— Я лучше вас знаю Патрицию. Ей этот образ жизни не нравится.

— Почему же она его не изменит?

— Боится Дункана.

— Пусть подаст нам жалобу!

— А вы уверены, что сумеете защитить ее, старина?

— А вы?

— Что я?

— Вы не можете помочь ей?

— По правде говоря, старина, если я рассержусь по-настоящему, то рискую зайти слишком далеко и прикончить Дункана, а заодно и второго гнусного типа, того, что все время ошивается рядом. Но у меня нет ни малейшего желания болтаться на веревке, потому что, во-первых, это слишком огорчит мою мать, а во-вторых, не доставит никакого удовольствия мне самому…

— Тогда возвращайтесь в Томинтул.

— Без Патриции не поеду.

— Ладно… Во всяком случае, не говорите потом, что вас не предупреждали.

Сэм Блум не пожелал ложиться спать, пока не узнает, удался ли план и получит ли он обещанное вознаграждение. При виде шотландца он подскочил, да так и застыл, изумленно уставившись на жизнерадостную физиономию постояльца.

— Все еще бодрствуете, мистер Блум? — весело спросил тот.

— Я… я волновался из-за того, что вы так задержались, я боялся, не заблудились ли вы.

— Вовсе нет, старина. Зато на меня тут напали два человечка. Пришлось их проучить, чтобы больше не приставали.

— А кто же… кто были эти… люди?

— Полицейские инспекторы.

— Что?!

— Только как же я мог это знать?

— А… потом?

— Потом они, конечно, позвали на помощь констеблей. Не очень спортивно, а? И все мы оказались в Ярде. Пришлось объясняться. И знаете, что они мне посоветовали?

— Что?

— Вернуться в Томинтул!

— Правда?

— Ну а я ответил, что не поеду в Томинтул без Патриции!

— Моей племянницы?

— Вы большой шутник, старина, да? Патрицию я люблю, а все остальное не имеет значения…

— Но вы же с ней едва знакомы!

— И что с того?

— Вы… вы говорили о своих планах с ней самой?

— Даже предложение сделал посреди зала «Гавайской пальмы».

— Но почему вы выбрали такое место?

— Потому что я играл там «Нас сто волынщиков».

— Представляю, какую радость это доставило Дункану!

— По-моему, все были довольны, кроме Патриции, которая барабанила по моей голове.