Мы другие - [71]

». Но в то же время миллион мыслей и постоянная смена впечатлений и клубов, возвращали ее в состояние беззаботного веселья.

Гари казалось, что он чувствует Милену так, как не чувствовал никого прежде. Это доставляло ему дикое удовольствие, а еще большее удовольствие доставляло то, что он мог контролировать свое состояние и все было еще впереди.

Уже днем они оказались в квартире Гари. Кровь пульсировала по молодым телам, а страсть готова была разорвать их изнутри, но они не торопились. Как ни странно для Гари, но именно Милена играла с ним, оттягивая близость, несмотря на то, что он чувствовал, что ее тело уже практически не подчиняется ей, особенно после его прикосновений.

Когда сил держаться больше не осталось, а от каждого прикосновения буквально сводило их тела, Гари и Милена слились в единое целое и через мгновение взорвались в безумном экстазе.

А через несколько минут они все начали снова, наслаждаясь каждой частичкой тела друг друга.

Искушенный в этом деле Гари был удивлен изобретательностью Милены и отсутствием у нее каких-либо комплексов. Милена, в свою очередь, не показывала свой опыт в сексе, а просто расслабилась, полностью доверившись человеку, с которым получала такое удовольствие, как ни с кем до того.

Если бы ей вчера утром сказали, что она встретиться с полузабытым Гари, проведет ночь в клубах, приедет к нему домой и будет заниматься с ним сумасшедшим сексом, то она бы искренне посмеялась над этим. Такими были последние мысли Милены, перед тем как она отключилась в объятиях Гари.

РЕВАНШ ЭЛЬХАНА

   —  Ты — зло…

   —  Нет, зла не существует.

   —  Существует, я живу среди зла.

   —  Зло — это отсутствие добра. Ты можешь выбрать сторону, в которой отсутствует добро.

   —  Ты меня толкаешь на выбор этой стороны.

   —  Нет. Есть святое право выбора и никто не может его отнять. Выбираешь ты.

   —  Ты делаешь все, чтобы я выбрал сторону зла.

   —  Опять неправда. Твоя гордыня, а не я, делает все, чтобы ты выбрал ту сторону.

   —  Я должен делать зло.

   —  Ты никому ничего не должен. Если ты выбираешь делать зло, то ты делаешь его. Зло делают по незнанию, либо те, кто выбрал ту сторону. Дураки и демоны. Ты — не дурак, а остальное — это твой выбор.

   —  Я часто делаю плохо.

   —  Ты честен, ты не хочешь делать зло. Воин не может делать зло, если выбрал этот путь. Твое Я может убить в тебе воина. Как только ты выберешь делать зло, ты перестанешь быть воином, и окажешься на другой стороне.

   —  Я боюсь не заметить, как перейду черту.

   —  Не бойся, мы встретимся, если примешь решение…

* * *

— Что ты придумал, Эльхан? Ты понимаешь, что цена ошибки слишком велика и что твоя жизнь не стоит возможной неудачи? — спросил Рустам, глядя в глаза Эльхану.

   —  Да, понимаю. Но я должен исправить свои ошибки, — ответил Эльхан.

Он приехал к Рустаму через несколько дней с идеей отмщения за свою неудачу в Казани. Эта идея заключались в пленении или устранении обидчика — так Эльхан хотел искупить свою вину. Рустам спокойно выслушал его, а потом сказал:

   —  Там не было твоей вины, Эльхан, ситуация оказалась намного сложнее, чем ты себе представляешь.

   —  Все равно, ты надеялся на меня, а я тебя подвел. Я пойду и приведу этого Ивори, вместе с его наставником. Если не живыми, то мертвыми… Я должен сделать это, — не унимался Эльхан.

   —  Теперь послушай, что я тебе скажу, — спокойно заговорил Рустам, выдержав паузу. — В тебе сейчас много эмоций, а это твой главный враг. Многие плохие решения принимались на эмоциях, тем более на негативных. К сожалению, в тебе сейчас говорят гордыня, чувство собственной значимости и обида от проигрыша. Ты в ярости, потому что считаешь своего противника хуже и слабее себя. Тебя разозлило, что кто-то там смог тебя обставить! Скажи, если бы ты мне проиграл в тактике, ты бы злился?

   —  Ну… нет. Ты же наш… — неуверенно начал Эльхан.

   —  Дело не в этом, я просто один из немногих, кого ты считаешь сильнее тебя, поэтому проиграть мне не так обидно. А того Ивори ты не считал сильным, ты ценишь только физическую силу, поэтому он в твоих глазах — ничтожество. Если станешь считать себя лучше во всем, то тебя будет очень злить, когда кто-то тебя в чем-то обойдет. Например, у тебя машина хорошая, и если тебя обогнал или подрезал кто-то на худшей, чем твоя, то априори считая его хуже себя, ты начнешь злиться и наказывать его. Когда самомнение совсем зашкаливает, то неважно, какая машина, ты будешь стараться наказать обидчика, или даже убить… — сказал Рустам, остановив свой взгляд на черных глазах Эльхана.

От этих слов Эльхан вздрогнул, так как увидел, словно наяву, ту ночную гонку по Москве, когда после маленького инцидента на дороге его «переклинило», и он действительно был готов убить обидчика, что, впрочем, косвенно и сделал, спровоцировав аварию. Рустам же продолжил:

   —  В аварии погиб один из рода Ханотов, ни ты и ни он не знали, что вы одного рода, а гордыня уничтожила одного из вас. Его звали Загир. Кстати, его двоюродный дядя Ахмет со мной работает, — проговорил Рустам, продолжая смотреть на Эльхана, который съежился, обхватив колени руками, и молчал. — Настоящий воин, настоящий Ханот — это прежде всего горячее сердце и холодный разум, а не наоборот! Запомни это, Эльхан.