Мы — дети сорок первого года - [49]

В этом непривычном городе, почитай, каждая минута грозила какими-либо осложнениями; вот и сейчас: выяснилось, что Аркяшу, долгое время благополучно барахтающегося у берега, постигла вдруг крупная неудача. Он, Аркяша то есть, вызвал громкий смех, еще когда осторожно входил в воду: вернее, смех вызвал не столько сам Аркяша, сколько его преогромные и сильно измятые трусы. На худощавом Аркяше, переступавшем медленно тонкими и костлявыми ногами, трусы эти висели каким-то чудом, и когда задувал легонький озерный ветерок, сочетание — Аркяша и гигантские черные трусы — более всего походило на обтрепанное знамя анархистов, нацепленное на довольно-таки непрочное и короткое древко. Резинка этого исключительного образца текстильной промышленности, угодив после дикой жары в прохладную воду, немедленно растянулась и ослабела… Аркяша наслаждался; он ходил вдоль берега взад и вперед и, отталкиваясь одной ногой от илистого дна, другой оглушительно хлопал по воде: такими действиями он не только делал вид, что отлично плавает, но еще и напрочь замутил вокруг себя озерную воду. В одно из наиболее близких к полному восторгу мгновений Аркяша вдруг почувствовал во всем теле замечательную легкость. Он возликовал. «Неужели я научился плавать?!» — подумал Аркяша, но сладкую мысль эту до конца переварить не успел; уже в следующее мгновение стало совершенно ясно, что легкость эта вызвана несколько иной причиной: с него слетели трусы. Поэтому он тоже не принимал участия в спасении Гизатуллина, так как занимался другим: поисками великанских трусов и размышлениями о том, как теперь выйти на сушу. Неподалеку с веселыми криками купались городские девушки, на берегу было немало загорающих. Что делать? И Аркяша продолжал бродить по пояс в воде и по колено в тине, разыскивая свою утрату; трусы, однако, не находились. Наконец, когда Аркяша уже в третий раз споткнулся о выброшенный кем-то и, видимо, успевший освоиться на дне большущий круглый Таз, его посетила чрезвычайно удачная и смелая мысль. Недолго думая он наклонился и выдернул из тины вышеупомянутый предмет домашнего обихода; затем Аркяша прикрылся им, как жестяным щитом, и решительно зашагал к берегу. Одежда его лежала всего лишь метрах в пяти от коварной водной глади, однако расстояние это требовалось пройти как можно быстрее: Аркяша нутром чувствовал, что вид сзади у него не в пример более обнаженный, чем, скажем, спереди… Вот осталось четыре метра… три, два… один… Погоди, чего это народ-то вокруг хохочет? Над Аркяшей, что ли? Девки повизгивают…

— Эй, дяденька! Глянь на свой тазик, эй!.. — орут ребятишки.

— Вы только посмотрите на этого клоуна! — стыдливо хихикают взрослые девицы.

Аркяша тем временем, преодолев последний метр, моментально облачился во всю наличествующую одежду — кроме, разумеется, трусов, нашедших себе пристанище в мутных водах Кабана. Одевшись, Аркяша перевел дух и приосанился: вот так, братцы, ученого человека врасплох не возьмешь, здорово он выпутался из передряги, а?! С такой самодовольною думой Аркяша поднял ногу и крепко пнул утративший теперь всю свою необходимость жалкий бросовый таз; пнул и… обнаружил, что таз был без дна. Вот чудак! Да если б он был целый, этот предательский таз, разве его выбросили б на рыбью утеху в илистое озеро Кабан? В нынешнее-то время, когда любую мало-мальски годную вещь берегут с недюжинной силой, ну?! Аркяша поник головой… Кстати, Альтафи, выйдя на берег, обнаружил на этой самой его голове уйму всяких водорослей; они даже из носу у Аркяши торчали, и даже на подбородке у него обосновалась целая планктонная плантация. Пришлось Аркяше засучивать штаны и лезть обратно в воду отмываться. Тут ему снова не повезло: Аркяша напоролся на консервную банку и сильно поранил правую пятку. В результате Аркяша стал временно хромым, а солдатские кальсоны Альтафи с одной стороны укоротились почти наполовину…

И все-таки жизнь в городе интересная, оживленная в городе жизнь, что и говорить! Вот пожалуйста: везде объявления висят, написано: «Парк культуры и отдыха приглашает вас на свои аттракционы». Альтафи рассказывал: здесь, мол, даже когда на Волге лед трогается, и то на трамваях пишут: «На Волге ледоход». А потом, дня через два: «На Волге полный ледоход». Вот как люди живут: занимательно!..

И сев на третий номер трамвая, парни отправились в Парк отдыха. Все организационные моменты — разговор с кондуктором, приобретение билетов, проверку сдачи — Альтафи взял на себя. Парни сидели смирно, глядели в окошки и, только увидев из ряда вон выходящее, ерзали на скамейках, обменивались восторженными восклицаниями; Альтафи же, покончив с делами, сосредоточил свое внимание на одной полезной инструкции — она висела прямо на стенке вагона. Если б не эта замысловатая инструкция, Альтафи бы, наверно, никогда не узнал многих интересных вещей: например, там было написано, сколько полагается заплатить штрафу за отрывание трамвайных ручек и также, с другой стороны, за отвинчивание шурупов с оконных рам. Ага, смекнул Альтафи, значит, эти ручки отрываются, а те шурупы отвинчиваются. Точно! Инструкция утверждена Горисполкомом, а Горисполком, надо полагать, врать не станет, ему такое не к лицу. Итак, размышлял Альтафи, что здесь написано? «Эта ручка отрывается. Отрывать ее нельзя. Другое дело, если у тебя в кармане лежат двадцать пять рублей». И также: «Один шуруп стоит один рубль». Здорово!.. А шурупы-то какие дорогие, ужас! А вдруг когда надобность в них будет? А если б не инструкция, откуда б, например, Альтафи узнал, что их отвинтить можно?