Мы были солдатами... и были молоды - [4]

Поули рассказывает: "Когда я приподнялся, что-то сильно ударило меня в затылок, швырнуло голову вперёд так, что каска свалилась в окоп. Я думал, кто-то подкрался ко мне сзади и врезал прикладом, такой получился удар. Но никого не было; это сбоку или сзади прилетела пуля. Я наложил повязку, и каска помогла её придержать. Я снова поднялся и справа от нас увидел четырёх из них с карабинами. Я приказал Комеру взять больше вправо. После этого я услышал крик и подумал, что кричит лейтенант Гоухиган".

Но всё было иначе. К тому моменту лейтенант Джек Гоухиган был уже мёртв. Его взводный сержант Роберт Джемисон-младший видел, как он упал, пытаясь помочь раненому. "Вилли Годбольдт лежал в двадцати ярдах справа от меня. Он был ранен и кричал: "Кто-нибудь, помогите!" Я крикнул: "Я пойду за ним!" А лейтенант Гоухиган ответил: "Нет, я!". Он оставил свою позицию в окопе, чтобы помочь Годбольдту, и погиб". Спустя всего пять дней после своего двадцать четвёртого дня рождения Джон Лэнс Гоухиган из Пелэма, штат Нью-Йорк, единственный отпрыск гордых и любящих родителей, муж Барбары и отец полугодовалой Камиллы, раненный в голову и спину, лежал мёртвый в высокой траве на красной почве долины Йа-Дранга. Рядовой 1-го класса Вилли Ф. Годбольдт из Джексонвилла, штат Флорида, тоже двадцати четырёх лет, умер прежде, чем его достигла какая-либо помощь.

Сержант Джемисон, отбивавшийся от пяти китайских дивизий в бою при Чипён-ни во время Корейской войны, получил пулю в живот, но продолжал сражаться. Двадцать минут спустя во взводы поступил приказ цветной дымовой шашкой обозначить свои позиции для ударов артиллерии и с воздуха. Джемисон встал, чтобы бросить одну, и его снова ранило: на этот раз пуля угодила в левое плечо. Он снова поднялся, теперь гораздо медленнее, и продолжил стрелять из М-16. Джемисон сражался, пока его не ранило в третий раз: "Это было автоматическое оружие. Меня ударило в правую руку и разорвало мою винтовку на куски. В руке остался только пластиковый приклад. Другой пулей срезало металлическую застёжку на подбородочном ремне и скинуло мою каску. Пуля ударила так сильно, что показалось, будто у меня сломана шея. Меня швырнуло на землю. Я поднялся, но у меня уже ничего не оставалось. Ни оружия, ни гранат — ничего".

Джеймс Комер и Клинтон Поули, находившиеся в тот миг в тридцати футах слева от Джемисона, отстреливались из пулемёта М-60 уже почти час, целую вечность. "Перед окопом упала ручная граната с рукояткой. Комер закричал "Ложись!" и чуть-чуть отбил её ногой. Она взорвалась. К этому моменту у нас почти кончились патроны, а пулемёт заклинило. В клубах дыма и пыли мы помчались налево, пытаясь отыскать другие позиции 2-го взвода. Вот тогда-то меня и ранило в грудь, и я со всего маху брякнулся на землю".

Поули добавляет: "Я вскочил, но, получив пулю в бедро, снова упал. В высокой траве мы с Комером потеряли друг друга. Мы уже потеряли нашего подносчика боеприпасов [рядовой 1-го класса Чарли Х. Кольер из Маунт-Плезанта, штат Техас], которого убило накануне. Ему было всего восемнадцать лет, и он провёл во Вьетнаме лишь несколько дней. Мне удалось сделать три перебежки по двадцать метров и, наконец, достичь миномётного взвода. Сержант отрядил двух парней помочь мне пройти по открытой местности к командному пункту батальона у большого муравейника. Батальонный врач, капитан, оказал мне первую помощь".

Тем временем Виера стал свидетелем ужасных сцен: "Враг был везде, по крайней мере, три или четыре минуты пара их сотен бродила повсюду; а мне показалось, три или четыре часа. Они расстреливали наших раненых, скалясь и хихикая. Я понимал, что они убьют меня, если заметят, что я жив. Когда они приблизились, я прикинулся мёртвым. Открыв глаза, я уставился на деревце. Я знал, что у мертвецов глаза остаются открытыми".

Виера продолжает: "Подошёл один из вьетнамцев, посмотрел на меня и пнул ногой, и я перевернулся. Думаю, он решил, что я мёртв. Изо рта у меня текла кровь, рука и ноги тоже кровоточили. Он снял с меня наручные часы, взял мой "сорок пятый" и пошёл дальше. Я видел, как они собирают наше оружие; потом они ушли туда, откуда пришли. Помню, вокруг меня падали снаряды, бомбы, напалм. Подо мной дрожала земля. Но то же самое валилось и на северовьетнамских солдат".

Всё это — и ещё многое другое — произошло утром 15-го ноября 1965-го года между 6:50 и 7:40. Агония роты "чарли" проходила на линии в 140 ярдов. С трёх сторон тонкого американского периметра сражались и умирали бойцы. В центре периметра жизни всех этих людей в своих руках держал я. Тяжело раненный капитан Боб Эдвардс висел на рации и просил подкреплений. Единственным резервом, который у меня оставался, был разведывательный взвод, двадцать два человека. Было ли нападение на роту "чарли" главным ударом притивника? Ведь рота "дельта" и миномётные позиции теперь тоже подвергались атаке. Неохотно я сообщил капитану Эдвардсу, что его роте придётся пока отбиваться самостоятельно.

Грохот боя стоял невероятный. Винтовки, пулемёты, миномёты и гранаты гремели, взрывались и лопа-лись. Две батареи 105-мм гаубиц, двенадцать больших орудий, расположенных в другой зоне высадки в пяти милях от нас, стреляли без остановки, их снаряды взрывались не более чем в пятидесяти ярдах от кольца неглубоких окопов.