Мы были мальчишками - [8]

…Только-только над городом промчался летний ливень — озорной, полноводный, шумный. С очистившегося неба, по которому еще плывет темная дымка от бывших туч, летят мелкие брызги. Семицветной аркой опрокинулась над землей радуга. Опять светит солнце, лужи сверкают расплавленным серебром — аж смотреть на них больно; воздух, промытый дождем, чист и прозрачен, и запах у него какой-то особенный, будто где-то рядом разрезали арбуз, минуту назад сорванный с грядки.

Мы рядком стоим у карниза дома и соревнуемся: кто больше поймает ртом капель, летящих с крыши. Поймать трудно, потому что дом двухэтажный и легкий ветерок то и дело меняет полет капли. Но что особенно интересно: глядя вверх, ты отлично видишь эту каплю, сверкающую, вобравшую в себя солнце со всеми его лучами, небо с плывущими по небу облаками. Вот она скопилась на краешке крыши, помедлила, тяжелея, и ринулась вниз. Летит, сверкает, стремительно увеличиваясь в размерах, тугая, холодная и тяжелая, как ртутный шарик… Лови! Нет, промазал, хотя и раскрыл рот шире некуда. Шарик шлепает тебя по лбу и разлетается на сотню мелких брызг. Ты визжишь от восторга и непонятного ощущения счастья, торопливо отираешь ладошкой мокрое лицо и ждешь нового полета ртутного шарика. И каким гордым ты себя чувствуешь, когда капля влетает тебе прямо в рот! «Есть!» — на всю улицу кричишь ты и начинаешь смаковать то, что ты поймал с крыши. Признаться честно, вкусного мало — эта крошечная частица небесной воды успела добросовестно вобрать в себя и ржавчину, и запах масляной краски, отлетевшей от жести, и пыль, которая противно скрипит на зубах… Но это не важно. Главное, поймать эту невкусную каплю и поймать ртом!..

Мы так расшумелись, что, видимо, потревожили жильцов дома. На втором этаже вдруг распахнулось окошко, появилась голова дяди Васи Постникова.

— Эй, вы, воробьи, чего разгалделись на всю округу?

— Ура! Дядя Вася дома! Ура! — закричали мы вразнобой.

— Тиш-ша! — Дядя Вася смешно вытаращивает свои веселые глаза и шлепает ладонью по подоконнику. — Весь дом взбулгачили… Ну, чего распищались, словно в лапту поиграть захотелось…

Нам только это и нужно. Мы вновь кричим «ура!» и бросаемся во двор.

И вот, вот самое захватывающее… Дядя Вася бьет по мячу мастерски — мяч звенит и взлетает под самое небо, превращаясь в малюсенькую черную точку. Иначе нельзя — мячик может улететь на соседний двор и тогда считай, что он пропал — не найдешь. Мы бегаем во весь дух, не разбирая дороги, по лужам, по теплой, нагретой солнцем и размытой дождем земле. Во все стороны летят осколки луж, будто ногами мы разбиваем зеркала, вместе с этими радужными, сверкающими в лучах солнца брызгами с ног срываются жирные ошметки грязи, и вскоре нас не узнать — мокрые, грязные, но безотчетно веселые и счастливые, с раскрасневшимися лицами, с азартно поблескивающими глазами. И, конечно, не обходилось без того, что кто-то из нас оскользался, падал и со всего маху ехал юзом на животе или заднице по такому месту, где грязи было больше всего. И тогда двор оглашался восторженными воплями мальчишек…

Бегал с нами и дядя Вася. Засучив брюки до колен, он, выждав момент, срывался с места и мчался вперед, отбрасывая своими крепкими ногами черные мягкие ошметки земли. В это время мы забывали, что он взрослый и работает милиционером, принимали его за своего сверстника, такого же пацана, как и мы сами.

…По городу запестрели афиши: в кинотеатре «Октябрь» демонстрируется новый фильм «Чапаев». На афишах сам Василий Иванович со вскинутой вперед рукой, в папахе и Петька Исаев, приникший к пулемету. Валька Шпик возвестил, округлив глаза:

— Кино мировое! Про войну! Чапаев сражается с беляками и побеждает.

Наши сердца замерли, лица сразу поскучнели: раз кино мировое, билетов не достать. Лучше нас никто этого не знает — не в первый раз. И вдруг — дядя Вася.

— Воробьи, салют! — приветствует он нас. — Есть возможность удивить Европу…

У мальчишек ушки на макушке: такие слова дядя Вася зря не скажет. А он продолжает:

— Немедленно по домам. Почистить амуницию и вывески, на мундирах чтоб все пуговицы были, а на ногах — что-нибудь, прикрывающее ваши цыпки. Ясно? В четыре ноль-ноль быть здесь всем… — Окинул нас своими веселыми глазами, помедлил и вдруг таинственно прошептал: — Пойдем «Чапаева» смотреть, я билеты достал…

Не знаю для кого как, а для меня этот день был особенным. Из кинотеатра я вышел совершенно потрясенным. Ничего не видел и не слышал. Перед глазами неотступно стояли Чапаев и Петька, их геройские подвиги, их гибель… С последним не соглашались ни ум, ни сердце. Нет, не может быть, чтобы Чапаев утонул в реке Урале, не может быть!

— А вдруг он живой? — робко, с надеждой глядя на дядю Васю, говорю я.

Лицо у дяди Васи было серьезное, задумчивое. Он молча покачал головой и обнял меня своей тяжелой рукой за плечи. Я ничего не сказал, но почему-то упрямо решил: нет, Чапаев живой!

Возле дома дядя Вася спросил нас:

— А вы знаете, что Чапаев и его бойцы освобождали наш город от беляков? Не знаете? Ай-яй-яй… Придется вам кое-что рассказать… Договоримся так: в воскресенье пойдем за город, туда, где когда-то чапаевцы вели бои, там и поговорим. Добро?