Мы были чуть знакомы… - [11]
Заметив у подозрительного парня нож, сержант первым вышел из оцепенения и быстро потянулся к кобуре. Это была его трагическая ошибка: пока жертва неподвижна, кобра не нападает. Сержант этого не учёл — и натянутые до предела нервы Олега не выдержали, сработав, как смертельный спусковой механизм. Стальной клинок безжалостно вошёл в тёплую податливую плоть и тут же отпрянул назад.
Сержант сдавленно охнул, прикрывая руками зияющую в боку рану, и медленно повалился в траву. Олег с ужасом смотрел на окровавленный нож в руке, не понимая, как такое могло получиться. Из ступора его вывел испуганный выкрик приятеля:
— Ты с ума сошёл!
Дэн быстро опустился перед пострадавшим полицейским на колени, пытаясь перевернуть его на спину.
— Ты убил его, придурок! — воскликнул он, глядя на свои обагрённые кровью руки. — Что ты наделал?!
— Я… — начал было Олег, и вдруг сквозь листву и сгущающийся полумрак заметил на дорожке сквера ещё одного патрульного. Тот явно заинтересовался вознёй возле ограды и теперь спешил им навстречу.
В мозгах у Олега мгновенно просветлело.
— Дёргаем отсюда, Дэн, живо! — заорал он и первым ринулся в заросли кустарника, ловко огибая стоящие на пути стволы сосен.
К любознательному полицейскому присоединились ещё двое патрульных. Дэн вскочил с колен и рванул совсем в другую сторону. Эти двое устремились следом за ним.
Не чуя под собой ног, Олег быстрее ветра мчался вперёд. Ветки больно хлестали по лицу и рукам. Пару раз споткнувшись, он перескакивал с кочки на кочку, чувствуя, как где-то за спиной за ним с шумом и треском ломился тот неуёмный патрульный, так не вовремя возникший на дорожке сквера. Вот ведь прицепился, клещ, чёрт бы его побрал! Заслоняя глаза от очередной ветки, Олег вдруг сообразил, что всё ещё сжимает в руке нож. Нужно немедленно от него избавиться! Он слегка притормозил и с размаху зашвырнул клинок под раскидистый куст сирени. Затем, ускоряя темп, помчался дальше. Дикой скачке по зарослям бузины и крапивы, казалось, не будет конца.
Неожиданно деревья расступились, и перед Олегом выросла высокая металлическая ограда профилактория. «Может, перемахнуть через неё?» — подумал он, но тут же отказался от этой идеи. Кто знает: не загонит ли он сам себя этим в ловушку? Резко свернув влево, он пробежался вдоль ограды, а затем снова углубился в запущенную чащу сквера.
Где-то в отдалении прозвучали подряд один за другим два хлопка, очень похожих на выстрелы. Олег испуганно вздрогнул и ещё сильнее заработал ногами. Ему казалось, что он вот-вот оторвётся от погони. Но, вероятно, здешняя местность была знакома преследователю лучше, чем Олегу, потому что он неожиданно выскочил откуда-то сбоку, едва не сбив с ног. Олег шарахнулся в сторону, но, споткнувшись о торчащий из земли корень, кубарем покатился по траве.
Полицейский тяжело навалился на него сверху и, не давая подняться, больно заломил руку назад. Выплёвывая изо рта сухую землю и набившиеся в него травинки, Олег неистово завопил:
— Пусти, козёл, руку сломаешь! — И, повернув голову к обидчику, едва не обомлел. — Андрюха?..
Патрульный был удивлён не меньше Олега. Немая сцена длилась, наверное, секунд десять, прежде чем он опомнился и ослабил свою хватку.
— Олег… ты?..
Больше они не успели ничего друг другу сказать — сзади к ним быстро приближались сослуживцы Андрея. На запястьях Олега щёлкнули наручники, и через короткое время он оказался за решёткой следственного изолятора.
Позднее, узнав о смерти Дэна, у него хватило ума свалить всю вину на товарища. Трагическая случайность, произошедшая с Дэном во время задержания, сунула в руки Олега настоящие козыри. Если бы раненный выстрелом в ногу Дэн не споткнулся и не напоролся виском на острый сучок, то отвечать за убийство сержанта пришлось бы ему, Олегу.
К счастью, орудие убийства так и не нашли, зато руки подвыпившего приятеля были щедро обагрены кровью убитого полицейского. Да и сами патрульные, дежурившие тем вечером в парке, хорошо успели разглядеть Дэна рядом с телом убитого товарища. К тому же в число опрошенных свидетелей попала знакомая Олегу местная компания, из-за которой, собственно, всё и началось. Они в один голос заверяли: да, именно Дэн угрожал им в туалете ножом.
Как выяснилось уже после, разъярённые парни решили наказать обнаглевших чужаков и пустились за ними в погоню. Но в парке их спугнул идущий навстречу полицейский патруль. Не доводя дело до греха, мстители быстренько рассосались. А вот у сержанта того злополучного патруля ещё с самого начала дежурства совсем некстати разболелся живот. Прохаживаясь по дорожкам парка, он вдруг почувствовал непреодолимое желание уединиться в гуще кустарника. Его напарники, беззлобно подшучивая над ним, терпеливо поджидали товарища.
В ходе следственного процесса и на суде смерть сержанта обставили так, будто он героически пал на боевом посту от руки пьяного отморозка. Правда, ножа на месте преступления найти не удалось. Видимо, убегая, убийца сумел-таки его хорошенько припрятать. А впрочем, какой теперь с него спрос? Ведь он и сам давно уже на том свете. На этом дело закрыли.
В жизни Вадима происходит страшная трагедия. Чтобы заглушить боль потери, он с головой уходит в работу. Близкие с трудом уговаривают его отправиться куда-нибудь отдохнуть. Например, в Египет. В Египет собирается и Полина — вместе с подругой она выигрывает на радио путевку за границу. Это становится неким тайм-аутом в их непростых отношениях с мужем. Казалось бы, ничто не предвещало беды…
А с вами случалось такое? Когда чья-то незримая жизнь играет внутри вас будто забродившее вино, она преследует вас с самого детства и не даёт покоя ни днём, ни ночью. С ней невозможно договориться, у неё нет ни ног, ни тела, ни голоса. У неё нет ничего. И, тем не менее, она пытается по-своему общаться и даже что-то рассказывает. Что это: раздвоение сознания или тихое сумасшествие? А может, это чья-то неуспокоенная душа отчаянно взывает о помощи? Тогда кто она? Откуда взялась? И что ей нужно?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Шестнадцатилетнего Дарио считают трудным подростком. У него не ладятся отношения с матерью, а в школе учительница открыто называет его «уродом». В наказание за мелкое хулиганство юношу отправляют на социальную работу: теперь он должен помогать Энди, который испытывает трудности с речью и передвижением. Дарио практически с самого начала видит в своем подопечном обычного мальчишку и прекрасно понимает его мысли и чувства, которые не так уж отличаются от его собственных. И чтобы в них разобраться, Дарио увозит Энди к морю.
Грозные, способные в теории поцарапать Солнце флоты индостанской и латино-американской космоцивов с одной стороны и изворотливые кассумкраты Юпитера, профессионалы звездных битв, кассумкраты Облака Оорта с другой разлетались в разные стороны от Юпитера.«Буйволы», сами того не ведая, брали разбег. А их разведение расслабило геополитическое пространство, приоткрыло разрывы и окна, чтобы разглядеть поступь «маленьких людей», невидимых за громкими светилами вроде «Вершителей» и «Координаторов».
Произвол, инициатива, подвиг — три бариона будущего развития человеческих цивилизаций, отразившиеся в цивилизационных надстройках — «кратиях», а процесс их развития — в «кратолюции» с закономерным концом.У кратолюции есть свой исток, есть свое ядро, есть свои эксцессы и повсеместно уважаемые форматы и, разумеется, есть свой внутренний провокатор, градусник, икона для подражания и раздражения…
В этой книге собраны жизненные наблюдения, пронизанные самоиронией, черным юмором и подкрепленные «гариками» Игоря Губермана.Я назвала их страшилками.До встречи, читатель!
Имя Константина Ханькана — это замечательное и удивительное явление, ярчайшая звезда на небосводе современной литературы территории. Со времен Олега Куваева и Альберта Мифтахутдинова не было в магаданской прозе столь заметного писателя. Его повести и рассказы, представленные в этом двухтомнике, удивительно национальны, его проза этнична по своей философии и пониманию жизни. Писатель удивительно естественен в изображении бытия своего народа, природы Севера и целого мира. Естественность, гармоничность — цель всей творческой жизни для многих литераторов, Константину Ханькану они дарованы свыше. Человеку современной, выхолощенной цивилизацией жизни может показаться, что его повести и рассказы недостаточно динамичны, что в них много этнографических описаний, эпизодов, связанных с охотой, рыбалкой, бытом.