Мы, аристократы - 5 - [14]

— Почему нельзя? Это не половая принадлежность.

— Но метка — это навсегда!

— А говоришь, газеты читал. У Малфоя уже нет метки — как там пишут, благодаря чистосердечному раскаянию. Может, Мальсибер тоже чистосердечно раскаялся… ну, или раскается, когда ему подскажут, как.

— Как же, раскается он… — с невыразимым пренебрежением протянул Блэк.

— Ты же раскаялся в том, что слушал Дамблдора? По-твоему, ты один такой догадливый?

Он опустил голову и засмеялся негромким, горьким смехом.

— Что ж, пусть будет так. По крайней мере этот Мальсибер не такое говно, как Снейп, хоть и слизеринец. Но почему тебе вообще понадобилось спасать его?

— Он протянет в Азкабане ещё не больше двух-трёх месяцев.

— Это не ответ. Почему именно тебе и именно его?

— Меня убедили, что он пригодится для противостояния и Волдеморту, и Дамблдору.

— Тебя могли обмануть. Или ошибиться сами.

— Не попробуешь — не проверишь. В любом случае я это сделаю, с тобой или без тебя.

Пришлось взять паузу, пока у Сириуса укладывалось в голове всё уже сказанное. Наконец он вскинул на меня взгляд и решительно махнул рукой:

— А, ладно. Всё равно я совсем один и всё равно не знаю, кто прав, кто виноват. А ты мне по крайней мере не чужой. Будем спасать твоего Мальсибера.

3.

Мы договорились с Сириусом, что я пришлю ему сову, когда настанет время действовать. Я не стал ни напоминать ему об осторожности, ни помогать с укрытием — взрослый человек, если он не справится с этим сам, в налёте на Азкабан ему тем более делать нечего. В общежитие я успел до отбоя, дожидавшийся меня Тед еще не встревожился по-настоящему. Увидев меня, он облегчённо заулыбался.

— Всё в порядке, — бросил я ему, интонацией давая понять, что расспросы неуместны, и стал переодеваться в домашнее. — Тут без меня не случилось ничего примечательного?

Тед сразу же насторожился.

— А должно было?

— Нет, как раз не должно, но мало ли…

— Что может случиться за пару часов, если в этом не замешан ты? — мягкая полуулыбочка вернулась на его губы. — Слушай, сюзерен, а ты умеешь ненавидеть?

Я уставился на него долгим, долгим взглядом. Если Тед надеялся, что я не догадаюсь об истоке его вопроса, это он зря. Самая капелька смущения, проявившаяся на его лице, свидетельствовала, что он тоже это понял, но он не отвёл глаз.

Он мог спросить об этом только из-за Ромильды. Но если рассуждать по справедливости, у меня нет ничего, что я мог бы доверить ей и не доверить ему — по крайней мере, сейчас. Даже вопрос о моей любви и ненависти у нас с ним не возникал только потому, что незачем было. Я мог бы довериться в этом Теду, и он считал точно так же.

До недавнего времени я не умел ненавидеть. Но когда Снейп издевался над моими предполагаемыми чувствами к Октавии, я испытал самую настоящую ненависть, которая подвигла меня на ответный ход. Отголосок которой я испытывал и сейчас.

— Да, умею, — ответил я наконец. — Прежде я так не считал, но оказалось, что умею.

Оттенок удовлетворения проскользнул во взгляде Теда. Он, наверное, улыбнулся бы, если бы не был обеспокоен разоблачением.

— Значит, ты умеешь и любить, — сказал он, даже не пытаясь замаскировать источник вопроса. — Человек умеет ненавидеть ровно настолько, насколько он умеет любить.

— Вот как? — я приподнял бровь. — И как ты это объяснишь?

— А это нужно объяснять? Каждый ненавидит врага настолько, насколько он любит себя и своих близких.

— Но бывают же люди, которые ненавидят весь мир, включая себя. Бывают и такие, кто любит, но не ненавидит.

- «Умеет ненавидеть» и «ненавидит» — немножко разные вещи, ты не находишь, сюзерен? Точно так же, как «умеет любить» и «любит».

Я усмехнулся, соглашаясь.

— Ты это сам придумал? Про любовь и ненависть?

— Нет, в тёткиной библиотеке прочитал, еще до школы. Умные люди написали, я обдумал и согласился. — Тед понял, что я не сержусь, и расслабился. — Диана с Ромильдой заходили ко мне недавно. Интересовались, почему я сижу здесь безвылазно, я ответил, что жду тебя. Посидели немножко, чтобы мне скучно не было, затем ушли. У меня завтра экзамен по истории магии, нужно было лекции напоследок перелистать. Они еще зайдут сюда перед самым отбоем — убедиться, что ты вернулся.

— И много ты им рассказал?

— Только то, что ты ушёл по делу. Не беспокойся, я всегда знаю, что можно говорить, а что нельзя. Если бы ты не вернулся до отбоя, я сказал бы, куда ты пошёл, и Ромильда дала бы задание Живоглоту.

Я хмыкнул.

— Заговорщики…

— Ты меня знаешь, твои интересы для меня ещё важнее, чем мои собственные. Сюзерен, нельзя же взваливать всё только на себя. У тебя есть мы, и мы тоже кое-что можем. Даже если ты в одиночку справляешься, вместе всё равно легче. И… — он чуть отвернул лицо в сторону и осторожно покосился на меня. — Не осуждай Ромильду, что она откровенничает со мной. Это я уговорил её пригласить тебя на бал.

— …и давно спелись, — я сам уже об этом догадывался.

— Я сделал для тебя только то, что ты когда-то для нас с Дианой.

— Всё в порядке, Тед. Я слишком привык еще до школы, что за меня некому переживать. У каждого из нас свои недостатки, но на то мы и вместе…

Стук в дверь оборвал меня на полуслове, и я пошёл открывать. Это были Диана с Ромильдой. Уставились на меня совершенно одинаково, переглянулись, мило улыбнулись и сказали, что зашли пожелать нам спокойной ночи. Они и прежде так иногда заходили — ничего подозрительного, если не знать подоплёку.