MW-08-09 - [4]

- Вы ошибаетесь, генерал. Я вовсе не утверждаю, что он, якобы, Бог, это просто безумец. Вместо того я говорил и готов защищать собственное мнение, что сам он не зол, равно как не несет зла и его "евангелие". Он не только не склоняет к агрессии, но наоборот, провозглашает, что люди обязаны забыть о братоубийственных стычках, спорах, войнах и убийствах, и все политические, и даже личные, проблемы они должны решать мир­ным путем с помощью шахмат. Это не он повергал алтари, сами народы совершили все перевороты. Посему, господа, я не согласен с генералом. По моему мнению, Шахматный Бог со всеми своими последователями вам не угрожают, хотя среди них есть множество тигров в человеческой шкуре. Вам угрожают, скорее, люди, кото­рыми вы управляете, и которые, если пока еще не желают, то вскоре захотят, чтобы он правил ими.

- У меня имеются два вопроса, - вмешался Окамура. Первый: действительно ли этот человек шахмат­ный гений, либо он гипнотизирует противников или какой-то телепатической силой снимает на нет их способ­ность играть?

- Мы провели тщательнейший анализ многих его партий, отвечал Слоан, - и решительно отбрасываем версию как гипноза, так и телепатии, которые до сих пор во внимание принимали. Этот человек - и вправду урожденное шахматное существо. Он играет с феноменальной фантазией, очень быстро и как бы нехотя, у него изумительное чувство позиции и практически безошибочная интуиция, в помощь которым пришла изумитель­ная техника и сверхчеловеческий комбинационный талант. Он одарен каким-то шестым чувством, нечего и го­ворить, чтобы он не заметил ошибку противника. Сам же он никаких ошибок не совершает. Я пере дал вам мнение наших правительственных экспертов, которые, впрочем, влюбившись в его систему игры, первыми же против нас и взбунтовались. -

В связи с вышесказанным, возможно ли, чтобы безумец играл настолько феноменально? - задал свой второй вопрос Окамура.

- Мой дорогой друг, - позволил нотку откровенности Слоан, - как раз безумие и является мотором его гения. Генерал Саэрто поставил мне здесь, правда, двойку по истории, но не думаю, господа, что со мною так уж плохо. Позвольте мне напомнить вам действительное событие, произошедшее в 1961 году. Чемпионом мира в то время был один русский, Таль. Один врач-психиатр попросил его сыграть в больнице партию с сумасшед­шим, утверждающим, будто он лучший шахматист во всем мире. Таль согласился выполнить просьбу и... про­играл! Только во второй партии, предельно сконцентрировавшись, и после долгой борьбы он выиграл. Как и предполагал врач, поражение излечило пациента. Его выписали из больницы. Вскоре после того Таль случайно встретился с ним на открытом шахматном турнире в Риге и предложил сыграть партию. Они сделали по не­сколько ходов, и Таль остолбенел. Его противник играл совершенно банально, бесцветно и плохо. Теперь он был здоров!

Вновь воцарилось молчание. Его прервал заместитель Окамуры, вице-премьер Рамос, обращаясь к ав­стралийцам:

- Господа, вы упоминали о помощи, которую могли бы нам предоставить. Неужели вы действительно нашли способ недопущения этой чумы в Япофилинезию?

- Мы не знаем, окажется ли данный метод эффективным, отвечал Слоан, - только нам кажется, что это единственный способ и шанс не только удержания на месте, но и уничтожения Шахматной Империи. Только подумайте, господа, что скелетом всей этой гигантской структуры является миф о непобедимости этого чело­века. Достаточно было бы победить его за шахматной доской один единственный раз, и тогда миф лопнет, а вся структура разлетится как карточный домик. Такой проигрыш излечит всех его последователей.

По залу прокатилась волна злого смеха с япофилинезийского конца стола заседаний.

- Простите, экселенц, - объяснился министр иностранных дел, Фуджита. - Об этом думали и мы сами. Об этом нетрудно догадаться. Вот только откуда нам взять такого гроссмейстера, который бы победил?

- Мы прекрасно понимаем и знаем, о чем вы думали, - холодно отреагировал Слоан. - У нас неплохая разведка. Мы знаем даже и о том, что кое-кто из вас, вопреки воинственным кличам генерала Саэрто, думают о том, чтобы поддаться без боя, лишь бы сохранить собственные головы. Только на сей раз я прошу вас не питать иллюзий, господа. Ваши шахматисты никогда не простят вам той резни, которую вы устроили после бунта в Маниле. Что же касается о придумках, касающихся способа спастись, то у нас перед вами тот перевес, что мы его уже выдумали. Шахматиста, который бы выиграл у него, вы не найдете, следовательно, вы должны его из­готовить! Мы же вам в этом поможем. Я хочу напомнить вам самую старую в истории (при этом он злобно по­глядел на Саэрто и усмехнулся, как бы желая сказать: "Ну что, придурок, кто из нас лучше подкован в про­шлом?") машину для шахматной игры - шахматного андроида. Именно с таким механическим шахматистом, сконструированным бароном фон Кемпеленом, Наполеон играл в 1809 году в Вене, а тогдашний обладатель этого гениального автомата, австриец Мальзель, считал, будто император и не знает, что все дело тут основано на обмане. Дело в том, что внутри якобы машины, выигрывавшей сотни партий, сидел живой шахматист. Только Бонапарт знал секрет от своих контрразведчиков. Но он не стал раскрывать его по причинам, которые я сейчас оставлю в стороне, поскольку они для нас несущественны. Суть в ином, и вот почему я рассказываю вам эту историю - повелите ля Шахматной Империи мы не сможем победить оружием или путем честного шахмат­ного турнира, но только лишь лисьей хитростью.