Мвене-Ньяга и семеро пророков - [11]

Но кто? Не спросить ли у самого господина Джекобсона?

Мы договорились с ним пойти утром в школу Пото-Пото. Я ждал минут сорок. Но напрасно. Рассыльный принес мне записку, в которой Джекобсон просил извинения за то, что не может составить мне компанию.

Поехал один. Пото-Пото — один из районов Браззавиля. Там есть знаменитая школа конголезских художников. Читатели наверняка знают о ней и о ее организаторе французе Пьере Лодсе, о том, как популярны картины, рождающиеся здесь, под соломенной крышей и бликами африканского солнца. Чурбаны из гигантских деревьев служат и стулом и столом…Картина за картиной, как кадры цветного фильма, уводят нас в конголезскую саванну, приглашают полюбоваться домиками деревень и лицами их жителей. Вдруг — стоп! Что это? Вот не ожидал! Знакомое лицо. Я видел его на фотографиях.

— Да-да! — серьезно замечает художник, — это «человек со шрамом». Отто Скорцени.

Портрет выполнен плакатно, сочными тонами. Но если на картине, висящей рядом, эти же краски вызывают нежность к молодой африканке, то здесь они зловещи.

История портрета такова. В Анголе были открыты крупнейшие залежи урана. Тотчас сработала сигнальная система монополий. Первой оказалась западногерманская. Используя свои связи с фашистскими режимами Франко и Салазара, ФРГ решила прибрать к рукам концессию на разработку будущих урановых, рудников. В Киншасе знакомые западные журналисты высказывали мысль, что в Анголу, возможно, поедет сам Отто Скорцени. В 1955 году этот военный преступник, гитлеровский террорист, один из главарей эсэсовцев, «человек со шрамом», стал главным представителем западногерманских монополий в Испании. Там, в фешенебельном мадридском ресторане «Хорьхер», и была заключена сделка с Яльмаром Шахтом — бывшим президентом гитлеровского «Рейхсбанка», которого в свое время осудили на Нюрнбергском процессе, но потом благодаря заботам друзей отпустили на все четыре стороны. Одной из первых он выбрал Испанию.

Итак, Отто Скорцени — «Отто-призрак» — выполняет новые поручения. Судя по всему, ему вменили в обязанность следить также за Африкой. Во время борьбы алжирцев за независимость, как известно, действовала банда оасовцев. Она терроризировала население, устраивала провокации, взрывы, убийства. Многими операциями руководил бывший нацист, приближенный Отто Скорцени — Виммер-Ламквет. Он еще до войны много времени провел в Африке, считался ее знатоком, и «человек со шрамом» направил в Алжир своего подчиненного. Неужели в Анголу решил ехать сам?! Можно понять, почему именно он: реваншисты ФРГ рвутся к атомному оружию, все дела, связанные с достижением этой цели, они доверяют надежным людям.

Видимо, партизанам Анголы стало известно об этом, и они попросили художников школы Пото-Пото нарисовать портрет нациста. Его было решено размножить в листовках и распространить в городах и селах, чтобы люди знали, кто может пожаловать к ним в страну и зачем. Чтобы знали, кто принес и еще способен принести людям много горя.

Вот он, убийца, разъезжает с портфелем бизнесмена. Может быть, он уже встречался с господином Джекоб-соном, и я уверен: встреча эта прошла бы приятно для обеих сторон. Американец уже выкачивает из Африки уран. То же собирается делать и западногерманский капитал, и пробить ему дорогу должны люди, подобные Отто Скорцени.

Но времена настали иные. И здесь, в Конго, африканец уже поднимается над своими узконациональными интересами и живет судьбой человечества. А главное, он понимает связь таких явлений, как фашизм и неоколониализм. Скорцени и Джекобсон (даже если они лично незнакомы) действуют рука об руку. И поэтому все, кто живет ради свободы, удваивают бдительность.

Уже после встреч в Браззавиле я снова поехал в Киншасу. Там проходила Ассамблея Организации африканского единства. Прежде всего мне хочется рассказать о тех участниках встречи, которые пришли сюда партизанскими тропами. Я попросил своего старого друга Жоакима познакомить меня с ними. Партизанский командир, он знал здесь многих.

Красивые, сильные ребята. У одного из них рука на перевязи: совсем недавно вышел из госпиталя. Говорят, что это великолепный разведчик и по смелости ему нет равных в джунглях Анголы. Но Жоаким подвел пас к стройному молодому человеку и сказал:

— Знакомьтесь. Это художник из Эфиопии. Наш товарищ — Афеворк Текле.

Абиссинец Афеворк Текле никогда не был в Анголе. Он не шагал в отрядах партизан Мозамбика, «португальской» Гвинеи. И все же ребята, которые пришли с поля боя, считают его своим, товарищем по оружию. Почему?..

Шли последние часы работы Ассамблеи. В зале делегаты обличали колониализм, требовали осудить страны, которые вскармливают орды наемников-головорезов, слушали речь У Тана.

Мы, журналисты, ожидая окончания закрытого заседания, сидели в уютной комнате, из окна которой хорошо было видно реку Конго. С нами был Текле.

Его родители хотели, чтобы сын стал инженером-нефтяником. Послали учиться в Англию. Но талант художника, пробудившийся в восьмилетием возрасте, не дал забыть об искусстве, и юноша взялся за кисть. В его произведениях вылились вся боль Африки, ее надежды, страдания, любовь к людям, восхищение неисчерпаемой силой народа. Картины абиссинца увидел мир, слава тридцатичетырехлетнего художника разнеслась по свету.