Музыкант и модель - [18]

– То-о-они! – довольно замурлыкала она, потягиваясь. – Ты разбудил меня так эффектно…

– Какого труда мне это стоило! Тебя не разбудишь и пушечным выстрелом!

– Где ты? Я надеялась застать тебя рядом с собой.

– Извини, дорогая, но я не смог дождаться этого романтического момента. Честно говоря, мне помешал голод. Поэтому я внизу в ресторане и надеюсь, что ты ко мне вскоре присоединишься.

– А чем ты меня будешь потчевать? – Она мечтательно закатила глаза.

– Пока секрет. Все. Целую. Жду внизу. – Тони повесил трубку.

«Хорошо бы что-нибудь горячее. И молочный коктейль».

Люсия вынырнула из сонного блаженства и направила на себя прохладную струю душа. Странно выглядеть заспанной чуть ли не в середине дня. Какие спутанные волосы! Наконец-то удалось с ними справиться. Макияж ни к чему. Остается решить, что бы из одежды подошло для завтрака. Чемодан нараспашку. Пестрое дорогостоящее месиво на кровати. А вот то, что надо: матросский воротничок, короткая юбка в складочку. В этом платьице она будет одновременно и легкомысленным подростком, и коварной соблазнительницей. Фасон, подходящий для угловатых девочек, но вырез уж слишком широкий, и пышная юбочка на покатых бедрах смотрится совсем по-другому. Повертевшись так и этак, Люсия осталась довольна собой. Наспех зашнуровала синие, в цвет платья, лаковые туфли и полетела навстречу новым приключениям.

…На этом лифте можно спускаться целую вечность, как будто весь отель проснулся одновременно. Седьмой – остановка, шестой – неужели трудно спуститься на один этаж по лестнице? Пятый, четвертый – Тони опять будет издеваться надо мной из-за того, что я долго собираюсь, – ну, теперь пойдет быстрее. Первый. Вперед! Люсия выскочила, не дожидаясь, пока ползучие, заторможенные двери раскроются полностью. Убежать далеко ей не удалось, она врезалась со всей силы во что-то белое и сухопарое. Ее удержали за плечи откуда-то сверху спустившиеся руки, слишком цепкие, пожалуй. Невозможно было не поднять глаза и не посмотреть, кто же это в трикотажной рубашке возник на ее пути.

О, какая улыбка! Седые пряди, благородный лоб. Где я его видела? Боже мой! Концерт в Тель-Авиве!

– Извините, я не хотела… Я такая неуклюжая, чуть не сбила вас с ног. – Люсия покрылась легким румянцем, сознавая, какие глупости она лепечет.

Он не сразу отпустил ее, она слишком внимательно рассматривала заботливого незнакомца. Сцена начинала привлекать внимание толпы у лифта.

– Это вы меня извините. Я оказался там, где не следовало. Вы не ушиблись? Если бы я знал, что выпорхнет такая очаровательная птичка, то не стоял бы на ее пути, как старый пень, – совсем смутил девушку блистательный господин Маковски.

Его глаза сияли тысячами маленьких огоньков. Он заглянул девушке в лицо, заметил ее взволнованное дыхание (тесемочный бантик под воротником никак не уляжется на груди), сделал шаг назад – ухожу, мол, ухожу, – но при этом так по-свойски окинул взглядом ее бесконечные ноги в блестящих башмачках, что Люсия осмелела:

– Я не наступила вам на ногу? Было бы стыдно нанести увечье такой знаменитости, – пошутила она, окончательно уверившись, что перед ней тот, кто заставил ее так расчувствоваться в концертном зале.

– Вы знаете, чем я занимаюсь? – Он оживился. – Мне это очень льстит. Если вы можете задержаться на несколько секунд, я спросил бы, как вас зовут, – он сделал шаг в сторону, как бы предлагая не расходиться слишком быстро, – моих ног вы не задели, а вот самолюбие потешили. Я всякий раз удивляюсь, когда узнаю, кто ходит на мои концерты. Позвольте повториться, кто же вы?

– Я Люсия, Люсия Эставес из Мадрида. – Она слегка замешкалась, потом деловито протянула руку.

Он взял ее ладонь, сначала едва касаясь пальцев, затем крепче. Приложил к губам.

– У вас очень красивое имя. Вы говорите, что вы из Мадрида, – откуда тогда такое блестящее знание английского?

– Мой отец англичанин. Никто не догадывается, что я наполовину испанка.

– Ну, если напрячь музыкальный слух, можно было бы заподозрить. Я вас не обидел?

– Нисколько.

– У англичанок не бывает таких жгучих глаз. Собеседники оказались в стороне от людского потока, у маленького фонтанчика и кадок с фикусами. Люсию поразил голос Маковски – низкий, глубинный, размеренный. Его хотелось слушать и слушать. Может быть, пора попрощаться? Ну, еще чуть-чуть подожду. Когда еще доведется вот так запросто говорить с человеком, которого узнают на улицах. Там, на концерте, он казался таким недоступным, даже нереальным… А здесь – просто мужчина, в шортах, с теннисной ракеткой. Забавно.

– Вы были, наверное, на последнем концерте в Тель-Авиве? Вам понравилось? – Он не стремился заговорить ее, паузы в диалоге не казались заминкой, они были чем-то наполнены, каким-то другим потоком информации.

– Да. Скажите, а что вы играли… – Люсии захотелось напеть, но она постеснялась, – испанское?

– О, в вас заговорил голос крови, – довольно улыбнулся Маковски. – Я иногда развлекаюсь таким образом: делаю обработки народной музыки. Эта вещь действительно получилась недурно. Хотя ее исполнение очень утомляет меня. Я расходую недельный запас положительных эмоций. – Он засмеялся.