Музыка звездного света - [9]

— Мне сегодня двойку поставили. По физкультуре. Мне надо было пробежать сто

метров, а я пробежал девяносто и остановился.

— Почему?

— Из принципа, — заявил Федька. — А то почему сто? Почему не восемьдесят? Не

сто десять? Девяносто я же пробежал, правда?

Я сказала ему, что он абсолютно прав. Но мог бы пробежать сто один метр, и

тогда двойки не было бы.

— Я хотел девяносто, — грустно сказал Федька.

Мы вышли из кафе в молчаливом напряжении. Я решила, что хватит, и сказала

Федьке:

— Знаешь, Федь. Мы уже долго встречаемся.

— Правда? — с надеждой сказал Федька.

— Правда. Может, просто погуляем?

Федька с облегчением выдохнул:

— Хорошо. Хватит. — А потом оживился и спросил: — А гулять куда пойдем?

— В парк, — сказала я.

— Круто! — обрадовался Федька. — Ты накормишь меня сладкой ватой?

Я кивнула, Федька подпрыгнул. Теперь он несся быстрее ветра, бегал вокруг

меня кругами, лаял на проходящих собак. У него сами собой разлохматились волосы.

Он разогрелся и сунул мне пиджак:

— Понеси, мне жарко.

Мы зашли в парк, и мне только и оставалось покрикивать ему, чтобы он не

баловался. Федька в ответ кричал, что тоже мне, воспитательница нашлась, и

забрасывал меня репьями. А мне что было делать? Я тоже его репьями забросала, и

уже скоро его выходной костюм больше был похож на походную одежду.

— Скучнота все эти ваши свидания! — бурно рассказывал мне Федька. — Идешь,

как дурак! Что вообще на них делать надо?

Я задумалась:

— Ну, ходить…

— Вот именно! — подхватил Федька. — Как дурак!

— Ну почему, — сказала я. — Ходил бы как умный.

— Я и так как умный ходил, а получалось, что как дурак, — Федька вытер нос

рукавом.

Парк был хороший, с аттракционами. Мы залезли на лодочки и несколько раз

покачались. Я кричала Федьке, чтобы он крепко держался. А он мне в ответ кричал:

— И без тебя знаю, зануда!

Ветер здорово растрепал его рыжие волосы. Он хороший мальчишка, Федька, хоть

и забияка. И он наверняка нравится какой-то девчонке из его класса. Которая

сидит и тайком вздыхает, глядя на его рыжую макушку. Которая мечтает, чтобы

именно Федька донес ее рюкзак до дома. Собирается тащить его за уши в учебе. И

чтобы он ее спас от каких-то хулиганов. Или она его спасла.

В третьем классе я сама дружила с мальчишкой. Его звали Генкой. Он был из

большой семьи — там было около десяти детей (а, может, и больше). Почему-то

Генка считался неблагополучным, и я сама на него косо посматривала. А потом нас

посадили за одну парту, и еще меня попросили помогать ему с уроками (сам он был

почти двоечником). Я хорошо помню, как он стал приходить в гости — без сумки,

заталкивая тетрадь за пояс. И, пока мы пили чай, моя мама разглаживала утюгом

смятые тетрадные листы… Когда настало восьмое марта, он принес мне домой

цветы. Букет был тоже слегка помятым, как будто он и цветы затолкал за ремень

брюк и прикрывал рубашкой. Меня тогда охватило какое-то непонятное и, наверное,

взрослое чувство. Это была не только влюбленность, а еще и какая-то смесь

нежности и благодарности. Что-то щемящее и пронзительное. Такое, что никогда не

забывается и остается навсегда внутри. Я и сейчас могу почувствовать себя так

же, стоит только вспомнить тот день…

А потом Генкиной семье дали большую квартиру в другом районе города (даже

две квартиры в одном доме), и мы больше не виделись. Но я его все равно ждала. И

иногда представляла, как мы идем по одной и той же улице и вдруг встречаемся, и

как нам хорошо вместе. Мне захотелось, чтобы Федьку тоже так ждали. Нечего ему

играть во взрослого. Придумал тоже.

Мы купили сладкой ваты, Федька отрывал от нее большие куски и играл с нею,

как с самолетом. Совсем малявка. Я предложила ему поиграть в догонялки, и мы

здорово побегали среди деревьев.

Когда мы пришли к нашему двору, Федька был веселый и разгоряченный.

— Пошли к нам в гости, накрутим Сашке нос, — весело предложил он.

Сомнительное предложение! Сашка сама кому хочешь нос накрутит. Я взяла

Федьку за плечи и внушительно сказала:

— Так вот, Федор Капля, слушай сюда. — Федька тут же посерьезнел. — Чтобы ты

знал, свидание — это не то, что было в первой части нашей прогулки, а, скорее,

то, что было во второй. Когда мы в парк пошли. Ясно тебе?

Федька сначала заморгал, потом широко улыбнулся и сказал:

— Это что же, свидание — значит, что надо просто дурачиться?

— Вроде того, — сказала я. — Быть самим собой, а не строить важную персону.

— Я не строил.

— Ну да! Как же, не строил. В костюм вырядился, — я отдала ему пиджак.

Федька смутился и спросил:

— Так что же, тебе не понравилось?

— Еще как понравилось! Ты хороший человек, Федька. И ты молодец.

— Да, я такой, — радостно согласился он, а потом снова задумался и

решительно выдал. — Если у нас все равно в парке было свидание, целоваться-то мы

будем? Ну, на прощание?

Я опешила. И это я только что сказала, что он хороший человек?

Маленький-маленький, а наглости! То, что я согласилась прогуляться с ним, еще

ничего не значит! И вообще, это все несерьезно.

Федька выжидал. Я подумала, потом чмокнула его в щеку и побежала домой. Уже

на бегу я оглянулась и крикнула:

— Ну пока!

Федька молчал. Он стоял обалдевший, и лишь безвольно помахал мне рукой. А