Музыка случая - [62]

— Не ты один сегодня освободился, — сказал Меркс, сморкаясь в большой белый носовой платок. — Я торчал столько же в том же поле, морозил себе задницу по семь дней в неделю. Самая поганая работа, какую мне приходилось выполнять. Я ничего против тебя, Нэш, не имею, но вот уж был не пикник. Нет, сэр, для меня это был не пикник. Так что, может, пора пожать друг другу руку и сесть да выпить.

— Знаешь, — сказал Флойд, улыбнувшись Нэшу так, словно пытался его подбодрить, — кто прошлое помянет…

— А вы упрямые, так ведь? — сказал Нэш, делая вид, будто не хочет об этом говорить.

— Мы ж тебе не выкручиваем руки, — сказал Меркс. — Просто хотим поднять настроение, скоро-то Рождество.

— Мы за помощников у Санта-Клауса, — сказал Флойд. — Выдаем хорошее настроение кому ни попадя.

— Ладно, — сказал Нэш. — Поеду я с вами, выпьем. Почему бы, черт побери, и нет?

Прежде чем ехать в город, нужно было сначала подскочить к главному дому, где Меркс оставил машину. Меркс там оставил, конечно, его машину, однако Нэш, увлеченный мыслью о предстоявшей поездке, совершенно об этом забыл. Он трясся в кузове джипа, прыгавшего в темноте по обледеневшим кочкам, и понял свою ошибку уже возле дома. Сбоку на подъездной дорожке стоял припаркованный красный «сааб», и, когда Нэш его увидел, у него перехватило дыхание. В «саабе» ехать он не хотел, но отказываться было поздно. Он и так заставил себя уговаривать, сколько можно менять планы.

Нэш не сказал ни слова. Он забрался на заднее сиденье, закрыл глаза и, постаравшись выбросить из головы все до единой мысли, ехал, слушая знакомые звуки мотора. Впереди разговаривали между собой Меркс и Флойд, но Нэш к словам не прислушивался, и через некоторое время их голоса слились с гулом двигателя, превратившись в спокойную ровную музыку, которая вибрировала в ушах и проникала сквозь кожу внутрь, в самую глубину тела. Нэш открыл глаза, только когда машина остановилась на парковке маленького, пустынного городка, вышел и постоял, слушая, как дребезжит от ветра дорожный знак. Вдалеке над улицей светились рождественские огни, озаряя морозную дымку красным, пульсирующим сиянием, и на замерзших, ледяных тротуарах плясали пятна света, вспыхивавшего в магазинных витринах. Нэш понятия не имел, где они. Может быть, в Пенсильвании, подумал он, но если переехали через мост, то уже в Нью-Джерси. Он едва не спросил об этом у Меркса, но потом передумал, решив, что ему все равно.

Бар «У Олли» был шумный и грязный и не понравился Нэшу с первого взгляда. В углу стоял музыкальный автомат, откуда без передыху неслось кантри-энд-вестерн, а сам зал был полон любителей пива — мужчин во фланелевых рубахах, в бейсбольных кепках, и почти у всех на ремнях красовались узорные пряжки. Водители грузовиков, фермеры и механики, решил про себя Нэш, но кое-где среди них на высоких стульях сидели и женщины, по виду тоже любившие выпить, с отекшими, одутловатыми лицами, хохотавшие громко, как и мужчины. Подобные бары Нэш видел не раз и секунд через тридцать понял, что зря приехал, что сегодня это не для него — он слишком отвык от толпы. Ему казалось, что говорят все там одновременно, и от шума и от рева музыки у него заломило виски.

Они сели за столик в дальнем углу, по нескольку раз выпили, и после двух первых бурбонов Нэш почувствовал, что вроде бы оживает. Говорил в основном Флойд, обращаясь к одному только Нэшу, и в конце концов Нэш отметил, что Меркс даже не пытается поддерживать разговор. Он выглядел хуже обычного, слишком часто заходился от кашля и отворачивался от стола, сплевывая мокроту в свой большой носовой платок. А потом он сидел, обессилевший, бледный, молчал, а потом снова трясся от сдерживаемого кашля.

— Что-то дед у нас захворал, — сказал Нэшу Флойд, называвший все время Меркса дедом. — Я уж недели две как пытаюсь его уговорить отлежаться.

— Ерунда, — сказал Меркс. — Просто знобко мне, да и все тут.

— Знобко? — сказал Нэш. — Тебя где, черт возьми, учили разговаривать, Кельвин?

— А что, я не так сказал? — удивился Меркс.

— Кто теперь говорит «знобко»? — сказал Нэш. — Так сто лет назад говорили.

— Так говорила моя мать, — сказал Меркс. — А она умерла всего шесть лет назад. Сейчас ей было бы восемьдесят восемь, так что не сто.

Слушать, как Меркс говорит про мать, было странно. Нэш с трудом мог бы себе представить, что когда-то Меркс был ребенком, а двадцать или двадцать пять лет назад был таким, как сейчас Нэш, — молодым и полным надежд. В первый раз, с тех пор как они познакомились, Нэш подумал о том, что ничего не знает о Мерксе. Не знал, где Меркс родился, где встретился со своей женой, сколько у них было детей, не знал даже, когда и почему Меркс стал работать у Флауэра и Стоуна. Для него Меркс существовал в одном только настоящем, а за пределами его сразу превращался в бесплотное нечто, будто мысль или призрак. Тем не менее выходило все так, в точности как хотел Нэш. Если бы Меркс сейчас вдруг к нему повернулся и начал рассказывать историю своей жизни, Нэш не стал бы слушать.

Тем временем Флойд принялся рассказывать ему про свою работу. Поскольку, как выяснилось, Нэш имел прямое отношение к тому, что Флойд ее нашел, ему пришлось сидеть и выслушивать утомительный, скучный рассказ о том, как месяц назад, когда им привезли из Атлантик-Сити девицу, Флойд разговорился с шофером. В той конторе как раз подбирали новых водителей, и на следующий день Флойд туда съездил и подал заявление. Сейчас он пока работает не на полную ставку, всего по два-три дня в неделю, но, может быть, через годик его возьмут насовсем. Просто только чтобы что-то сказать, Нэш спросил, нравится ли ему форма. Флойд сказал, что ему без разницы. Но вообще-то форма хорошо, сказал он, в форме сразу чувствуешь себя важным человеком.