Музыка ночи - [46]

– Но почему не гувернантка? Такая роль больше подходит молодой женщине.

Сара отпрянула, покраснев от стыда.

– Вы смеетесь надо мной?

– Нет, конечно.

Она бросила на него суровый взгляд и неохотно сказала:

– Женщина, допущенная к формированию молодых умов, должна иметь безупречное происхождение и неоспоримые моральные качества. У меня ни того ни другого нет.

– Вы это серьезно? Потому что были… неосторожны?

– Неосторожна? – Сара невольно сгорбилась от воспоминаний. – Вы слишком хорошо думаете обо мне. Вас могло бы удивить, почему я так легко вам уступила. В конце концов я должна быть уже свободной от прежних предрассудков и осознавать возможные последствия моей… уступчивости вашим чарам.

Она с признательностью ухватилась за подходящий эвфемизм, который заменил грубые слова, всплывавшие у нее в голове, когда ей не хватало школьного запаса слов для таких случаев, как сейчас.

– Я предполагал… Ну, вы отлично знаете, что я предполагал.

– А теперь? – спросила она.

– А теперь я озадачен. Хотя мне приятно думать, что мои неотразимые личные качества сокрушили вашу осторожность. – Шутливые слова не соответствовали мрачному взгляду.

Сара печально улыбнулась:

– Не могу этого отрицать. Но если быть уж совсем честной, у меня достаточно жизненного опыта и я знаю, что еще несколько безрассудных поступков не смогут нанести заметного вреда моей добродетели. Кроме того, я уверена, что… неосторожность, как вы это называете, не может закончиться моей беременностью.

– Вы так боитесь запятнать невинных детей связью с вами. – Не вопрос, утверждение.

Сара изучала его лицо. Ни сочувствия, ни порицания.

– Конечно. Во-первых, мое происхождение делает меня непригодной для работы. Во-вторых, если б их матери узнали…

Себастьян прервал ее:

– А разве вам не приходило в голову, что их благовоспитанные мамы и сами могут обладать далеко не лучшими качествами? Что, если после того, как они произведут на свет первых двух сыновей, у остальных детей могут быть разные отцы? Что их мужья, законные отцы невинных малюток, тоже могут развлекаться в непристойных борделях?

Сара упрямо покачала головой.

– Мужчины вольны поступать, как им угодно. Даже хорошо, что они не имеют склонности к воспитанию своих детей, потому что наверняка их только бы испортили.

Себастьян фыркнул.

– Кто вам такое сказал?

– Это имеет значение? – спросила она. В памяти ее мелькнуло неодобрительное лицо мисс Стаблер.

– У низших классов нет исключительного права на безнравственность, – резко ответил Себастьян. – Пороки знати просто более дорогостоящие. К тому же именно они устанавливают правила и поэтому часто избегают наказания за свои грехи.

– Все это мне слишком хорошо известно. – Сара подумала о мистере де Ленте. – Но какой бы испорченной ни была мать, она бы прогнала меня, будь я безнравственна в такой же степени, как она. Это из-за материнской любви. Она бы все равно осталась добродетельной по своему рождению, а я не больше, чем потаскушкой.

– Вы действительно так думаете, маленькая голубка? – Себастьян покачал головой. – Что вы никогда не будете леди, потому что недостаточно добродетельны?

– Я не хочу быть леди, – нетерпеливо ответила Сара. – Я только не хочу быть презираемой и отверженной. – Вспомнив события последних четырех дней, она почувствовала набегающие слезы и крепко зажмурилась. – Хотя меня не заботит респектабельность, она мне просто необходима. Кто без нее женщина вроде меня? Вещь, которой попользовались и выбросили за ненадобностью. А мужчина – творец собственного успеха, он может добиться положения в обществе своим умом и честолюбием. Но женщина без родственных связей и респектабельности – ничто, я же не имею ни того ни другого. Я хочу положения для себя. Хочу быть значимой, Себастьян. Вы можете это понять?

Себастьян вспомнил напрасно потраченные годы, когда не имел ни титула, ни занятия, даже те годы, когда он, став графом, прятался от всего, чем так дорожил отец, потому что сам он все это презирал. Тем не менее он всегда оставался графом, а кем могла стать девушка без происхождения, без денег, несмотря даже на свой ум и образование? Ее судьба, как и его, была предопределена с момента рождения.

– Это ваше сокровенное желание? Быть значимой? – спросил он.

Сара почувствовала, что ее щеки начинает заливать румянец.

– Поскольку я женщина, то не могу заниматься делами в коммерческом смысле, но я хочу быть кем-то… стоящим, кого воспринимают как достойного человека. Конечно, мне хочется быть женщиной умной, талантливой, образованной, воспитанной, изящной. Я хочу создавать красоту. Миссис Рэндалл, директор школы, где я училась, назвала бы это – быть леди, но, подозреваю, вы с этим не согласны.

– Все это для вас так много значит? – настойчиво продолжал Себастьян.

– Даже не могу выразить, как много.

– Тогда считайте это своей задачей, пока вы тут, Сара. А я вам помогу, чем сумею, – импульсивно пообещал Себастьян. – Для начала вложите свои силы в обновление палаццо, а мы тем временем найдем и другое применение вашим способностям.

– Вы действительно так думаете?

Сара бросила на него подозрительный взгляд, стараясь определить, не шутит ли он.