Музыка ночи - [25]

Несколько секунд оба не двигались, слышалось только их смешанное возбужденное дыхание.

– Вы не можете… скрыться от этого! – наконец выговорила Сара.

Она не знала, откуда пришли эти слова, но их правота, должно быть, колокольным звоном отозвалась в нем, и Мавр ринулся вперед.

Сделал толчок, еще один, еще, медленно, осторожно, и Сара проглотила звуки, рвущиеся из горла. Каждое движение было удивительным, давление будоражило нервы, которые не затронула их первая страсть. Она забыла о времени, забыла о себе, однако не могла забыть о нем. Он был везде, у нее внутри, на ней, вокруг нее. Она хотела прикоснуться к нему и попыталась освободить руки. Он ей не позволил. Ритм ускорился, ведя ее вместе с ним, разочарование мешалось с нарастающим удовольствием, пока внезапная обжигающая волна не прокатилась по ее телу.

– Хватит! – едва выговорила Сара. – Остановитесь!

Но если он и слышал, то не обратил внимания, безжалостно погружаясь в нее, уводя ее даже за пределы возможного, где не было ни звука, ни вздоха, ни мысли, только пожирающий огонь и наслаждение, туда, где подобные слова ничего не значили.

Сара медленно приходила в себя. Когда Мавр наконец отпустил ее, она перевернулась и села.

Ей даже не требовалось видеть лицо Мавра, она чувствовала его напряженность и, до того как он успел заговорить, выпалила свои вопросы:

– Почему вы приехали в Венецию? Откуда вы? Чего здесь добиваетесь? – Голос у нее был хриплым, дрожащим, и Мавр, казалось, чуть-чуть расслабился.

– Первое совершенно не ваше дело. А что касается остального, то вы легко можете угадать и мою национальность, и мою цель. Я уже говорил, что вы скоро это узнаете. – Несмотря на мягкость его тона, слова были твердыми.

– Вы собираетесь причинить мне зло. Я в этом уверена. Ненависти ко мне вы не испытываете, но хотели бы меня презирать, и я не знаю почему. Это вообще не имеет смысла.

– Вы слишком многое понимаете, – натянуто произнес он, потом замолчал, и Сара затаила дыхание.

Наконец он сделал выдох и направился к окну, сбрасывая по дороге рубашку.

– Я вас не понимаю. – Казалось, Мавр говорил это себе. – Я не могу поверить… но должен поверить… Я творю нехорошие дела. Я уже потерял вкус к безрассудству, и мне бы не следовало поступать так, как сейчас.

– Что вы имеете в виду? – прошептала она. Мавр не ответил. Пока он смотрел в окно, Сара молча изучала его тусклый силуэт, подсознательно отметив, что он явно из тех людей, кто привык, чтобы ему подчинялись. Ей следовало бояться его, но она не боялась. Сколько прошло времени? Десять минут? Час? В конце концов он медленно вернулся к софе и на этот раз сел так близко, что их бедра соприкоснулись. Мавр обнял ее, однако вместо поцелуя лишь прижал ее к груди, словно хотел утешить ее… или себя.

– Откуда вы, маленькая заблудшая голубка? – прошептал он. – Как вы попали в этот Богом забытый город?

Вопросы определенно были не к месту и не ко времени. Сара попыталась вырваться, но инстинктивно почувствовала, что сейчас ему очень нужно просто держать ее в объятиях, а раньше это никому еще не приходило в голову. Поэтому осталась на его груди, теплой, шершавой от курчавых волос, слыша под ухом стук его сердца.

– Ночь принадлежит мечтам, не кошмарам. Хватаясь за мечты, мы сами внушаем их себе, помните?

– Разве? Я лгал, когда говорил о погоне за мечтами. Для моих время давно прошло.

Он снова погрузился в молчание, и Сара, не представляя, какие демоны его обуревают, решила не задавать вопросов.

– Скажите, я был груб с вами? – наконец спросил он.

– Нет, – честно ответила Сара.

– Но я был. И должен быть снова. Когда придет время заканчивать, что от меня останется? Что останется от каждого из нас?

Она не знала, что он имеет в виду, но по спине у нее пробежал холодок. Казалось, Мавр и не ждал ответа, поэтому они долго сидели молча, пока он не поцеловал ее и с большой нежностью опять толкнул на софу.

– Пош, – сказал он, выводя Сару из полудремы. Должно быть, его беспокоило то, что темнота стала менее плотной, приближался рассвет. Сара этого не заметила, но, когда она стряхнула приятное оцепенение и повернула голову, чтобы посмотреть на него, то поняла, что уже может различить его лицо. Еще не полностью очнувшись, она молча оделась, связала порванную ленту маски. Едва она ее надела, как в дверном проеме тут же показался слуга. Она бросила последний взгляд на Мавра, который стоял к ней спиной, глядя в уже посеревшее окно.

– До свидания, – хрипло произнесла Сара.

– Прощайте, Сара.

Голос был таким холодным и равнодушным, что сердце у нее сжалось, и она склонила голову, принимая завершение игры.

Слуга проводил ее через анфиладу пустых гулких комнат, тусклый свет его лампы бросал на стены прыгающие тени, а ее каблуки громко стучали в тишине.

Он широко распахнул перед ней громадные черные двери, и она шагнула на улицу. Пока они шли из комнаты Мавра к выходу, снаружи заметно посветлело, вдоль канала на фоне неба уже вырисовывались силуэты крыш. Сара молча села в лодку, слуга так же молча вез ее к апартаментам леди Меррил. Она смотрела, не видя, на скользящие мимо палаццо и лавки, на газовый свет фонарей, тонущий в холодной серости рассвета.