И вдруг что-то рвануло ее к поезду, она побежала, забыв о своей осанке и о своей красоте. Она несколько шагов шла рядом с подножкой, точно хотела вскочить и не решалась, и проводник принял ее за опоздавшую и протянул ей руку. Но она не взяла руку, а остановилась. И медленно пошла назад. Поезд шел вперед, она — назад, а я смотрел на нее и на Сашку, но Сашки уже не было видно.
Лена подошла ко мне и с тоской и, как мне показалось, с облегчением сказала:
— Вот и уехал… Мы с тобой остались на перроне, а его уже нет.
И, заглушая ее слова, снова заиграла музыка на вокзале.
Может, Лена права? Может, я навсегда остался на перроне провожать чужие поезда?
— Нет, нет, нет, — сказал я ей. — У него ость Средняя Азия. У тебя — тот, кто ждет у киоска. У меня — ничего. Как ты думаешь, Лена, что лучше: мало или ничего?
Но Лена не поняла: музыка на вокзале была слишком громкой.
1961 г.