Музыка любви - [56]
Бенхамин тем временем сидел как парализованный, над раскрытой сумочкой, уставившись остекленевшим от бешенства взглядом на фотографии собственной дочери в обнимку с каким-то мальчишкой. Гнусная рука святотатца на плече его чистой, ненаглядной малышки! Как это понимать? Словно от землетрясения, содрогнулись стены, зазвенели стекла и посуда на столах, затрепетали тяжелые шторы на окнах от громоподобного крика:
— СОЛЕДАААААААААААААААД!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Мощным рывком он распахнул дверь ванной, отшвырнув в сторону Пубенсу, которая подслушала окончание разговора и как раз собиралась постучать. Грубо выхватил дочь из объятий жены и почти что волоком поволок в гостиную, не обращая внимания на вопли Соледад-старшей, требующей, чтобы он немедленно успокоился.
И словно в ответ на приступ ярости Бенхамина Урданеты в отеле замкнуло электричество, лампы качнулись и погасли. Кухня погрузилась в полумрак, лифты остановились между этажами. В этот момент Жоан Дольгут в белых перчатках и в черной тоске подливал шампанского в бокал солидного господина. В его глазах свет погас еще в миг расставания с Соледад, так что инцидент вполне соответствовал его душевному состоянию.
— А ВОТ ЭТО КТО МНЕ ОБЪЯСНИТ?!! — Бенхамин размахивал снимками перед лицом дочери, попутно бросая разъяренные взгляды на Пубенсу. — БЫСТРО, ЕЩЕ БЫСТРЕЕ, СЕЙЧАС ЖЕ!!! КТО ЭТОТ ВЕРТОПРАХ??? КАК ТЫ ПОСМЕЛА ПОЗВОЛИТЬ НИЧТОЖНОМУ ОБОРВАНЦУ ПРИКОСНУТЬСЯ К СЕБЕ? ГДЕ ЭТОТ...?! — Пальцы отца железными тисками впивались в плечо Соледад. — Я УДАВЛЮ ЕГО СОБСТВЕННЫМИ РУКАМИ!!!
С каждым словом Соледад все сильнее бледнела от страха, пока не сделалась совсем прозрачной, бесплотным духом, привязанным к действительности лишь пальцами отца, причинявшими невыносимую боль. Его звериный рык до того ужаснул ее, что она лишилась дара речи; впервые ей довелось видеть его в приступе бешенства — годами домашние слуги шептались о подобных приступах, только она всегда отказывалась верить.
— ГОВОРИ! ГОВОРИ! ГОВОРИИИИИИИИИИИШШ!
Слово отозвалось у нее в ушах далеким эхо. Словно сраженная выстрелом, Соледад Урданета без сознания рухнула на пол. От испуга с ней случился обморок.
Соледад Мальярино, кляня мужа на чем свет стоит, в панике бросилась тормошить дочь. Пубенса побежала в ванную за мокрым полотенцем и стаканом воды. Когда она вернулась, Соледад открыла было глаза, однако убедившись, что происходящее — не кошмар, но самая что ни на есть жестокая явь, предпочла снова погрузиться в беспамятство. Дальнейшие усилия привести ее в чувство оказались напрасными.
Бенхамин, утомленный собственной яростью, тяжело дыша, опустился в кресло. В комнате воцарилось ледяное молчание.
За следующие два дня никто из них не проронил ни слова. Два дня... пока Бенхамин, допивая утренний кофе с молоком, не заметил, что один из официантов как две капли воды похож на кандидата в покойники — то есть на мальчика с фотографии.
Однако на сей раз оскорбленный отец не торопился впадать в бешенство. У него созрел простой и безжалостный план. Даже сильнейшим не позволено смеяться над ним, а уж какому-то жалкому проходимцу и подавно! Поэтому он благоразумно прикусил язык. Завтрак проходил как в строгом трауре: Пубенса и Соледад не поднимали глаз от тарелок и едва прикасались к еде, Соледад-старшая не спускала глаз с супруга, зорко оберегая худой мир, которого ей удалось добиться.
Жоан ничего не понимал, но о многом догадывался, напрасно поджидая хоть какого-нибудь знака от девушек, знака, которого в нынешних обстоятельствах они никак не могли дать. Проводив семью наверх, Бенхамин вновь спустился в ресторан под предлогом, что забыл на столе очки. Примеряясь к роли волка в овечьей шкуре, он изображал сосредоточенные поиски, пока к нему не подошел Жоан.
— Вы что-то потеряли, сударь?
— Совершенно верно. Я потерял небольшой разговор, позволение, которого вы, молодой человек, обязаны были у меня попросить. Вам не кажется?
— Прошу прощения, сударь... я вас не понимаю.
— Еще как понимаете. Речь идет о моей дочери. Она мне все рассказала.
— Мне очень жаль, сударь.
— Такое случается с юными, неопытными девицами. А моя дочь еще совсем ребенок, не ведает что творит. Она еще не усвоила, что ей не подобает общаться с людьми вроде вас. Ей простительно... но вам? Работая в этом отеле, вы должны знать свое место. Вам не говорили, что в обществе существуют границы? Что, если не отрываясь смотреть на солнце, можно ослепнуть? Мне хотелось бы убедиться, что вам ясно: моя дочь вам не ровня.
— Ясно, сударь.
— Ясно, сударь... — ядовито передразнил Бенхамин. — Тем не менее вам хватило наглости приблизиться к ней, и не просто без разрешения, но воспользовавшись одиночеством девушек в наше отсутствие. Какая бесцеремонность, боже мой! Вы понимаете, что моя дочь — не вашего поля ягода? Ибо за версту видно, — он презрительным жестом указал на костюм официанта, — что мы с вами принадлежим к разным... как у вас, у прислуги, называются социальные различия? Классам? Сословиям?
— Сударь, я клянусь вам, что стану большим человеком, чтобы быть ее достойным.
— То-то же, похоже, мы начинаем понимать друг друга. И сколько лет юному дарованию, будущему метрдотелю?
Тридцатисемилетняя Фьямма - успешный психолог. Она целыми днями выслушивает излияния погрязших в проблемах женщин... но не умеет прислушаться к себе самой. Случайно узнав, что муж ей изменяет, и пытаясь заполнить образовавшуюся в ее жизни пустоту, Фьямма тоже заводит интрижку - и внезапно обнаруживает в своей душе такие бездны, о существовании которых она и не подозревала.
Тридцатисемилетняя Фьямма - успешный психолог. Она целыми днями выслушивает излияния погрязших в проблемах женщин... но не умеет прислушаться к себе самой. Случайно узнав, что муж ей изменяет, и пытаясь заполнить образовавшуюся в ее жизни пустоту, Фьямма тоже заводит интрижку - и внезапно обнаруживает в своей душе такие бездны, о существовании которых она и не подозревала…
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.