Музыка Гебридов - [9]

И всё бы ничего, только когда разговор двух мужчин затронул политику и в том числе короля, Амелия вдруг взбрыкнула и сунула свой нос, куда не следовало:

– Король ваш – мясник, и военачальники его – мясники, все поголовно, – сказала она и тут же взглянула на дядю, ожидая ответа.

– Из твоих слов следует, что и я один из них?

Лорд Стерлинг напрягся. Амелия же отложила в сторону приборы и тарелку, сложила руки перед собой и твёрдо произнесла:

– Дядя, как ты ни старайся, но правда никакими занавесками не прикроется.

Короли до Георга были мясниками, и после него будут мясниками. И сынок его, Уильям, Камберлендский мясник, это всем известно. Но дело не в том, короли они или нет. Каждый человек – это животное…

– Вот как! – воскликнул лорд Стерлинг.

– Да, прямоходящее голое животное. Предприимчивое, голосистое и стадное. Человек тратит уйму времени на изучение мотивов своего поведения, которыми с лёгкостью же пренебрегает. У одних людей вроде бы мозги есть, но главным сравнением так или иначе всё равно останется то, у кого хрен побольше…

Вмиг оказавшаяся рядом Магдалена так хлопнула по столу ладонью, что бокалы затрещали. Граф сейчас же велел племяннице покинуть столовую, и нянька увела девочку под локоть.

– Теперь ещё придётся проверять каждую книжку, которую она читает, – сказал Джеймс Гилли, вздохнув. – Или это из-за Сары, её сёстры. Она воспитывается у Синклеров, и не так давно мы получили от них письмо. Девочку увезли на юг, очень далеко. Амелия была в ярости! Сестра и так её плохо помнит, а тут ещё эта разлука. Амелия плохо переживает, когда нечто идёт вразрез с её планами. Если так будет продолжаться, первый же её выход в свет обернётся полным провалом! Мне уже страшно предположить, что случится.

– По-моему, она сумеет за себя постоять…

– Я не за неё опасаюсь. А за других. Она же от них и мокрого места не оставит!

Некоторое время мужчины молчали, Стерлинг задумчиво водил указательным пальцем по подбородку и вдруг предложил:

– Вам обоим стоит немного отвлечься. Оставьте эту серость, поезжайте со мной в Абердиншир. Возможно, морской воздух пойдёт Амелии на пользу. Она когданибудь бывала на восточном побережье?

– Насколько мне известно, нет. Честно говоря, я уже отчаялся воззвать к её благоразумию. А ведь она ещё сущий ребёнок!

Эндрю хотелось было возразить, но он не посмел. Тем же вечером граф Монтро принял приглашение друга и в начале лета вместе с племянницей отправился на северо-восток, к заливу Олд Холл. Здесь от владений семьи Стерлинга открывался вид на Северное море. Можно сказать, сделай шаг со стены – и внизу тебя встретят омываемые волнами скалы. Всего в паре милях, на одном из многочисленных утёсов, находились развалины знаменитого замка Данноттар, о котором Джеймс рассказывал племяннице:

– После восстания англичане из Йорка вынесли отсюда всё, что только можно было вынести. Теперь здесь нет ничего, кроме ограждений и руин. А раньше это была цитадель королей!

Дядя не рассказал Амелии, как можно было проникнуть внутрь, однако по пути во владения Стерлинга девочка смогла разглядеть пару тропинок и дыры в утёсе, которые, возможно, вели к потайному входу.

В округе было полно развалин, но Амелии так и не удалось вырваться из-под наблюдения провожатых, и, хотя Магдалена осталась в Форфаре, здесь с племянницы графа не спускали глаз. Нужно было знакомиться с соседями, совершать недолгие прогулки по ближайшему городу и тому подобные действия, чем они и занимались первые несколько дней. Амелия считала, что у моря добьётся долгожданной свободы, но и тут за ней бдительно присматривали, так что девочка всё чаще скрывалась на берегу, под утёсом развалин Данноттара.

Было раннее утро воскресенья, и Амелия, пока её не обнаружили и не заставили пойти в церковь на очередную скучнейшую мессу, сбежала к морю, желая поискать вход в пещеры, которые вели бы к замку. Она прошла совсем немного вдоль берега, то забираясь на валуны, то снова спрыгивая на песок, пока не заметила впереди незнакомца. Ей показалось странным, что нашёлся ещё один лентяй, как она, не пожелавший слушать церковную мессу. Девочка думала было обойти его, но именно здесь полоска берега сужалась, и ей пришлось приблизиться.

Молодой человек сидел на большом ровном камне и что-то старательно вырисовывал в журнале. Рядом были разложены его вещи: сумка, несколько грифельных стержней и, как показалось Амелии, объёмная записная книжка. Когда Амелия подошла слева, рука незнакомца замерла над журналом; он медленно повернул к девочке голову. Вряд ли он был старше двадцати. Бледный и худой, с каким-то пугающе-сосредоточенным взглядом больших серых глаз, он и вовсе почудился ей неживым. И вряд ли он рассматривал её так же пристально, как она его. Поверх простой серой рубашки на нём был коричневый редингот нараспашку, уже явно не новый, а штаны заправлены в чёрные сапоги. Он сидел так, перед нею, с непокрытой головой, и ветер тормошил его вьющиеся светлые волосы.

Пару минут Амелия просто глазела, затем ей всё же удалось выдавить из себя банальное «простите». Она уже прошла было мимо, но неожиданно остановилась, повернулась к молодому человеку и уже без стеснения спросила: