— Что? Кто? — спросила Глория.
— Лавка на аллее Трех Роз?
— Точно.
Дверь в дом волшебника была распахнута. Волшебник вытащил кресло-качалку на порог и теперь почивал на солнышке. Ворон устроился у него на шляпе. Сьюзан остановилась и уставилась на него.
— Не желаешь ли сделать какое-нибудь заявление?
— Кар-кар, — ответил ворон и встопорщил перья.
— Отлично, — сказала Сьюзан.
Она отправилась дальше, опасаясь покраснеть. За ее спиной чей-то голос произнес — Ха!. Она проигнорировала его.
Среди всякого хлама в сточной канаве возникло стремительное движение, и из-под клока оберточной бумаги донеслось:
— СНИХ-СНИХ-СНИХ.
— О да, страшно смешно, — отозвалась Сьюзан.
Она двинулась дальше.
И бросилась бежать.
Смерть, улыбаясь, сложил увеличительное стекло и отвернулся от Плоского Мира, чтобы натолкнуться на внимательный взгляд Альберта.
— ПРОСТО ПРОВЕРИЛ, — объяснил он.
— Да-да, хозяин, — сказал Альберт. — Я оседлал Бинки.
— ТЫ ПОНЯЛ — Я ПРОСТО ПРОВЕРИЛ?
— Как скажете, хозяин.
— КАК ТЫ СЕБЯ ЧУВСТВУЕШЬ?
— Прекрасно, Хозяин.
— БУТЫЛКУ НЕ ПОТЕРЯЛ?
— Нет, хозяин, — она была спрятана в шкафу у Альберта в комнате.
Он проводил Смерть во двор конюшни, помог взобраться в седло и подал косу.
— А СЕЙЧАС Я ДОЛЖЕН ОТЛУЧИТЬСЯ, — сказал Смерть.
— В увольнительную, хозяин?
— И ПЕРЕСТАНЬ ЛЫБИТЬСЯ.
— Да, хозяин.
Смерть поскакал прочь, но неожиданно для себя поворотил лошадь в сад.
Он остановил ее перед совершенно обыкновенным деревом и какое-то время разглядывал его.
— ПО-МОЕМУ, ВЫГЛЯДИТ АБСОЛЮТНО ЛОГИЧНО, — наконец изрек он.
Бинки послушно повернула прочь и порысила в сторону мира.
Его земли и города замелькали под ним. Голубое пламя замерцало на лезвии косы.
Смерть вдруг ощутил, что кто-то обратил на него внимание. Он поднял глаза и посмотрел на вселенную, которая наблюдала за ним с живым интересом.
Голос, который слышал только он, вопросил:
Так ты бунтарь, маленький Смерть? Против чего?
Смерть обдумал вопрос. Если на него и существовал ответ, он не пришел ему в голову. И Смерть проигнорировал его. Он скакал к живым людям.
Они нуждались в нем.
А где-то, в каком-то совсем ином мире, далеко-далеко от Диска, некто берет в руки инструмент, эхом отзывающийся на ритм его души.
Этот ритм никогда не затихнет.
Он вечен.
