Музы героев. По ту сторону великих перемен - [95]

Новобрачные уехали в Монпелье, где провели медовый месяц в родовом замке. Зоэ была в отчаянии: мало того, что после Парижа и блестящего общества Мальмезона она попала в глухую провинцию, так помимо этого ее муж оказался человеком грубым, подверженным приступам гнева и быстро опостылевшим ей. Ее жизнь стала бы сплошным кошмаром, если бы не благоволение и покровительство свекрови. Молодая женщина также привязалась к этой великодушной даме, даже стала называть ее «мамой» (явление, невиданное во французских семьях) и преданно ухаживала за ней во времена ее нередких недомоганий. Свекровь, будучи женщиной очень участливой, поняла, что невестке не следует хоронить себя в этой глуши и настояла на переезд в замок своей родни Жокур, неподалеку от Парижа. Была куплена квартира в столице, и Зоэ наконец-то смогла начать светскую жизнь в лучших салонах Сен-Жерменского предместья.

В этом осином гнезде бывших эмигрантов не стеснялись на чем свет стоит костерить нынешнюю власть и в открытую строить планы реставрации Бурбонов и возвращения старых порядков. Зоэ чувствовала себя в этих гостиных, как рыба в воде, и без труда завоевывала сердца аристократов своим жизнерадостным нравом и острым язычком. Было бы ошибкой думать, что для этих обломков старого режима политика была единственным светом в окошке. Наследственная потребность в галантных похождениях не давала им ни минуты покоя, и в особняках Сен-Жерменского предместья ферлакурство цвело пышным цветом. Вокруг пикантной Зоэ, так страдающей от пренебрежения недостойного супруга, тотчас же закружил рой поклонников, и она, для приличия потянув некоторое время, вскоре предалась восторгам любви с одним из них. Тем не менее, ей удалось создать себе отличную репутацию и умудриться сохранить ее в течение всей своей жизни, невзирая на перипетии, уготованные судьбой. Молодая женщина проявляла исключительные такт и скрытность во всех своих любовных связях, включая роман с Людовиком ХVIII, стараясь не давать пищу для сплетен и злонамеренного осуждения.

Зоэ удалось, так сказать, перекинуть мостик между двумя мирами: со свекровью она вращалась в «старом высшем свете», но это совершенно не мешало ей посещать подруг по пансиону Гортензию, Лору Жюно, Фелисите Савари, участвовать в обедах, которые устраивала в Мальмезоне супруга Бонапарта. Зоэ даже предложили поступить на службу ко двору, который как раз создавали для Гортензии. Как ни велико было искушение, но молодая женщина отказалась, якобы не желая лишать недомогавшую свекровь своего общества. Похоже, какое-то внутреннее чутье подсказывало, что ей не стоит компрометировать себя слишком тесными связями с новым режимом.

Бремя прошлого

Отец молодой женщины, разумеется, вернулся на родину из эмиграции отнюдь не для того, чтобы наслаждаться тихими семейными радостями в кругу вновь обретенных чад и домочадцев. Талон с головой погрузился в хорошо знакомую ему подпольную деятельность по обеспечению связи между монархистами самого высокого ранга, окопавшимися во Франции, и теми, кто пребывал в эмиграции. То ли он проявил недостаточную осторожность, то ли эффективно действовали тайные агенты, но Зоэ вскоре постиг очередной удар: 28 сентября 1803 года Омер Талон был арестован по приказу министра полиции Фуше по обвинению в участии в монархическом заговоре. Подруга Зоэ, падчерица Первого консула Гортензия, была вынуждена закрыть для нее двери своей гостиной.

Некоторые историки считают, что арест был обусловлен не столько стремлением сокрушить очередной заговор, сколько желанием Первого консула Наполеона Бонапарта, уже задумавшего учредить империю, заполучить в свои руки вышеупомянутую исповедь маркиза де Фавра, компрометировавшую графа Прованского, претендента на престол. Слухи о ее существовании регулярно время от времени будоражили умы как монархистов, так и их врагов. Эту версию следует расценивать как вполне правдоподобную, поскольку по законам того времени участие в заговоре каралось смертной казнью, однако же Талона отправили на отсидку в крепость на острове Св. Маргариты близ Канн на побережье Средиземного моря, тогда всего-навсего захолустной рыбацкой деревушки. По-видимому, у властей была надежда, что в заточении он одумается и отдаст рукопись в обмен на свободу. Неизвестно, в какой камере содержали Талона и в каких условиях. Вряд ли они сильно смахивали на те вполне комфортабельные, которые были обеспечены знаменитой Железной маске, протомившейся в крепости острова 11 лет, ибо в 1807 году Талон впал в старческое слабоумие и был выпущен под опеку дочери. Надо отдать должное Зоэ, она преданно заботилась о незнакомом ей отце вплоть до его смерти в 1811 году.

20 марта 1804 года во рву Венсенского замка был расстрелян герцог Энгиенский. Это стало одним из наиболее жестоких поступков Бонапарта на пути к учреждению своей империи. Свекровь Зоэ была совершенно потрясена этим событием, ибо знала герцога, сына принца де Конде, при котором состоял ее муж, еще ребенком. Убоявшись последствий для себя и невестки, она предпочла вновь удалиться в замок Жокур близ Парижа. Там в 1806 году Зоэ родила своего первого ребенка, дочь Юголину-Луизу-Жозефину-Валентину, которую в миру было принято величать по последнему имени. С момента появления девочки на свет современники сильно сомневались в том, что отцом ее являлся граф Ашиль дю Кайла, ибо отношения между супругами были ледяными. Кандидатов на эту почетную роль нашлось несколько.