Музы дождливого парка - [5]

— Не это ищешь? — Свободной рукой незнакомец подбросил в воздух что-то небольшое, очень похожее на Мартин баллончик. — Я его заберу, если не возражаешь. Гриму такие штуки не по душе.

Марта хотела сказать, что возражает, что нечего хватать чужие вещи, уже даже рот открыла, но не произнесла ни слова. И газовый баллончик, и даже парень в армейских ботинках перестали волновать ее в ту самую секунду, когда за спиной своего собеседника она увидела два отсвечивающих красным глаза... Не примерещился ей кладбищенский монстр...

— Тише, — зашипела Марта, — не шевелись.

Рука нашарила на земле не то палку, не то ветку. Хоть какое-то оружие.

— Ты чего? — Незнакомец сделал шаг вперед, а красноглазый монстр за его спиной припал к земле, готовясь к прыжку.

Марта замахнулась в тот самый момент, когда парень протянул ей руку. Она целилась прямо в полыхающие огнем глаза твари, но не попала. Темнота взорвалась яростным рыком, а на палке, всего в нескольких миллиметрах от ее руки, защелкнулись мощные челюсти. Рывок, толчок в грудь — и вот она снова лежит на спине, без палки, без газового баллончика, придавленная к земле черной рычащей тварью.

— Грим, назад! — Требовательный окрик слился с ее испуганным воплем. — Назад! Я кому сказал?!

Тварь раздраженно клацнула зубами прямо перед Мартиным лицом и отскочила к ногам незнакомца. Собака! Огромная черная псина! Высоченная, тяжеленная, ростом, наверное, с годовалого теленка. Короткошерстная, чем-то отдаленно похожая на дога, но массивнее и страшнее. Хотя куда уж страшнее?! Собака Баскервилей...

Марта села, замотала головой, пытаясь восстановить связный ход мыслей. Значит, на нее напал не кладбищенский монстр, а обыкновенная собака. Собака вот этого идиота, позволяющего своей клыкастой твари гулять без поводка и без намордника, еще и бросаться на людей.

— Ты как? Цела? — послышался над ухом встревоженный голос. — Грим вообще-то никогда... Он думал, что ты хочешь на меня напасть.

— Пошел к черту! — Марта, не обращая внимания на предупреждающий рык пса, стряхнула с плеч чужую ладонь, встала на ноги, уперлась указательным пальцем в грудь незнакомцу: — Ты за это ответишь! Я на тебя в суд подам! Я на живодерню позвоню, чтобы они твою псину...

— Полегче. — Он отступил на шаг, и палец Марты беспомощно повис в воздухе. — Про живодерню ты полегче. Места тут глухие...

— Глухие? — Задумчивая многозначительность в его голосе Марте очень не понравилась, гораздо больше, чем грозный рык его пса.

— Глухие. — Незнакомец кивнул, из-под козырька кепки хищно блеснули стекла очков. — Знаешь, сколько народа тут каждый год пропадает?

— Сколько? — спросила Марта, хотя по-хорошему ей бы не вопросы задавать, а уносить ноги от этого сумасшедшего.

— Человека по три как минимум. И большей частью дамочки из приезжих.

— Ты шутишь, да? — Ей очень хотелось, чтобы шутил, потому что в сложившейся ситуации идиотская шутка куда предпочтительнее, чем неприглядная правда. От этого ненормального она бы, пожалуй, смогла отбиться, он хоть и высокий, но с виду хлипкий, не поражающий воображение горой мышц, но вот что делать с псом?..

— Шучу, — незнакомец широко улыбнулся. — А что мне еще остается делать в сложившейся ситуации? Знаешь ли, довольно странно встретить ночью посреди кладбища одинокую девицу. — Он взмахнул рукой сзажатой в ней длинной штуковиной. При ближайшем рассмотрении штуковина оказалась флейтой. Вот, значит, кто играл на флейте. Какая дикость!

— А устраивать на кладбище концерты — это, по-твоему, нормально? — Марта кивнула на флейту.

— Почему же на кладбище? — удивился незнакомец. — В парке, на летней сцене. Мы любим с Гримом иногда прогуляться по ночному парку.

— С флейтой?

— А почему бы и нет? Здесь, по крайней мере, мы никого не потревожим.

— Никого, кроме покойников. — Марта поежилась. Вслед за рассветом на кладбище прокрался туман, и старые кресты теперь наполовину тонули в его мутном мареве.

— Странные какие у тебя фантазии, — усмехнулся парень и, не спрашивая разрешения, набросил на Мартины плечи свою куртку.

Наверное, стоило бы показать характер, отказаться от таких сомнительных знаков внимания, но, во-первых, ей было и в самом деле холодно, во-вторых, настраивать против себя единственного человека, способного вывести ее обратно к клубу, было глупо, а в-третьих, уж очень хорошо пахло от его куртки — туманом, полынью, дымом осенних костров и, кажется, можжевельником.

— Я не представился. — Парень протянул Марте ладонь. — Арсений, местный житель.

— Марта. — Его рукопожатие было сильным, точно здоровался он не с девушкой, а с мужиком. — Не местная жительница.

— Это я уже понял, что не местная. — Арсений хмыкнул, вытащил из кармана джинсов какой-то пузырек, ссыпал на ладонь горсть таблеток, не считая, забросил в рот. — Витамины, — сказал в ответ на многозначительное Мартино молчание.

Она не стала комментировать эти его «витамины», оглядела тонущее уже не в темноте, а в тумане кладбище, сказала:

— Я заблудилась тут.

Он ничего не ответил, лишь молча смотрел на нее сквозь желтые стекла очков. Желтые! Значит, очки не корректирующие зрение, а так... ради понтов. Глупых понтов, надо сказать, потому что в темноте и без очков-то не особо хорошо видно. И вообще, он какой-то странный, неправильный. Гуляет ночью в парке, играет на флейте для своей монструозной собаки, носит нелепые очки, глотает какие-то сомнительные витамины.