Музруков - [30]

Их необходимость стала еще яснее, когда на Уралмаш с Ижорского завода наконец прибыли вагоны с пятью комплектами корпусов КВ. Это было 17 июля. Первые попытки обработать, даже хотя бы разметить, детали корпусов показали: на заводе нет ни подходящих станков, ни инструментов. И первое, принципиально новое решение — модернизировать великолепные мощные фрезерные станки, на которых велась обработка коленчатых валов, и заставить их растачивать броню — возникло очень быстро. Затем придумали использовать зуборезные станки для фрезеровки смотровых щелей в танковых башнях, причем приспособили для этого и импортный «Шисс-Дефриз». Нашли применение и громадному прессу усилием 12 тысяч тонн: его разобрали по количеству цилиндров на три самостоятельно работающие установки и начали править на них бронелисты.

С 20 по 25 июля технологи и конструкторы завода не выходили из цехов, колдуя над чертежами и внося необходимые изменения в производственный цикл. Можно сказать, что пришлось перестраивать весь завод, перепланировать цехи так, чтобы и разместить новое оборудование, и сохранить старое. Вместо того чтобы рыть глубокие котлованы под фундаменты для станков, по цехам залили в траншеи бетонные ленты большой толщины.

Огромные перемены должно было претерпеть термическое производство Уралмаша. Ранее в мощных, но немногочисленных печах этого цеха обрабатывалось сравнительно малое количество деталей. Теперь объем термической обработки вырастал в десятки, сотни раз. Первые же технологические расчеты показали, что на этом участке завода может застопориться все производство корпусов.

Нужно было построить десять новых печей. Каждая такая печь — огромное сооружение из огнеупорных кирпичей, с подвижной платформой, со сложным оборудованием, которое позволяет нагреть детали до температуры более чем тысяча градусов. Это необходимо для того, чтобы упрочнить сталь, из которой будут сделаны корпуса танков, но в то же время сохранить возможность ее точной обработки.

На возведение каждой такой печи в обычное время потребовалось бы полгода. Но все нормы были опрокинуты. Нарком Малышев подписал приказ о выделении средств на капитальное строительство десяти термических печей на площадях прессового цеха Уралмаша. Оно развернулось мгновенно. Несколько сот человек круглые сутки работали здесь, иногда сменяясь для краткого отдыха тут же, на строительной площадке. На ней и спали, и питались. Но за немыслимо короткий срок печи были возведены.

Цех металлоконструкций приспособили для газовой резки броневых листов. В механосборочном организовали сварку бронекорпусов и их механическую обработку. В чугунолитейном создали новое производство литья для танковых моторов и участок обработки этого литья. После термообработки бронелисты, точнее, детали корпусов должны разглаживаться на прессах. «А где они?» — «Можно править на ковочных прессах. Они же у нас есть!»

Военное время — это перебои с поставками, потому что разрушена сложившаяся между заводами кооперация. Перестали поступать на Уралмаш так называемые метизы — то есть металлические изделия типа гвоздей, болтов, проволоки, стержней. И завод организует у себя участок по их изготовлению.

Почти сразу проявились трудности и в снабжении инструментом. Когда на Уралмаше попытались производить его сами, столкнулись с нехваткой необходимых сталей. Тогда освоили термообработку заменителей, пустили в переплавку лом соответствующих марок, научились восстанавливать изношенный инструмент — за 1941 год таким образом привели в рабочее состояние 27 тысяч его единиц.

Газовая резка броневых листов требовала огромного количества кислорода. Ограниченное число автомашин, занятых на его перевозках с расположенного недалеко кислородного завода, не позволяло доставить необходимый для сварки объем газа. А если протянуть трубы прямо с завода? Проект принят, для его реализации использованы обычные газовые трубы. Через месяц кислород пошел прямо в цех металлоконструкций. Его работники объявили казарменное положение — не уходили домой до завершения работ, трудились по 16–18 часов в сутки.

Беззаветный героизм проявлялся на Уралмаше повсеместно. Завод работал непрерывно в две смены по 12 часов, время обеденного перерыва было скользящим, что обеспечивало непрерывность трудового процесса. Рабочий день официально удлинился на три часа, но многие все чаще работали по 16–18 часов. Приказом директора всех рабочих вспомогательных подразделений перевели на основное производство. Ремонт оборудования теперь вели сами станочники. Ушедших на фронт мужчин (дефицит рабочей силы на Уралмаше в июле 1941 года составлял 3655 человек) заменили женщины и дети. Развернулось движение по обучению новых рабочих, особенно молодежи. Но к назначенному правительством сроку — концу августа — были сданы всего пять корпусов танков КВ. Тех самых, привезенных с Ижорского завода в июле.

30 августа директор Музруков по прямому проводу доложил в Наркомат танковой промышленности, что задание государственной важности Уралмашем не выполнено.

Теперь трудно — или, наоборот, слишком легко — представить, что означала для руководства завода ситуация, сложившаяся к сентябрю 1941-го на Уралмаше с выполнением заказа. В эти дни имели значение не только факт срыва ответственной программы, но и положение на фронтах. Оно было чрезвычайно тяжелым. Красная Армия сражалась отчаянно, бойцы и командиры проявляли чудеса героизма, но пока приходилось отступать, оставлять врагу город за городом, область за областью. Уже были оккупированы Украина и Белоруссия, тяжелые бои шли под Севастополем, немцы приближались к Ленинграду, продвигались по средней полосе России к Москве. Этот страшный марш можно было остановить, только бросив в бой свежие, хорошо вооруженные силы. Скорейшее создание эффективного оружия — вот что было узлом всех проблем. Если его развязывание слишком затянется, судьба страны окажется непредсказуемой. Успеем ли мы накопить силы, собрать их в кулак и ударить по врагу, пока он не нанес смертельного удара молодому советскому государству?