Мужской роман - [23]
— Игорь, ты идешь разыскивать её сына?
Оба понимали, о чём Вера говорит. Игорь кивнул.
— Вместе больше шансов найти, — Вера сочла необходимым объяснить свое поведение.
— Разве?!
— Коллективный разум всегда сильнее, — Вере не хотелось спорить, пора было действовать, — Расскажи, что говорил тебе твой друг, когда вы виделись в последний раз. Постарайся вспомнить все детали.
— Вера, — Игорь решил поджентельменствовать, — На самом деле, повода для беспокойства нет…Тебя, видимо, Жэкина мама накрутила, вот ты и нервничаешь…
— Слушай, я в успокоительном не нуждаюсь. Хочешь найти своего друга? Давай искать, — довольно резко перебила Вера, потом, видимо, опомнилась, — Извини.
— Господи, своей паникой ты и меня и весь окружающий мир подстёгиваешь к нервозности…
— Игорь, — Вера говорила довольно спокойно, — Человек пропал, это не игрушки. Ты пытаешься атмосферу от негативных эмоций чистить, а нужно нечто более конструктивное совершать. Успокоимся потом, когда убедимся, что с твоим другом всё в норме. Жалко сына такой замечательной матери в беде бросать. Давай вместе подумаем, где его искать…
Игорь снова вспомнил, как нырял за Малым. Нервы отвратительно защекотало бессильной горечью. Позволить себе просто делать вид, что ищет Жэку, Игорь не мог.
— Рассказывай, — поторопила Вера. От её слов почему-то разило силой и уверенностью.
— Что именно тебя интересует? — Игорь подчинился.
Через несколько минут Игорь уже показывал кратчайшую дорогу к Жэкиному жилищу.
— Одного не понимаю, как ты собираешься попадать в комнату? — Игорь, поделившийся воспоминаниями о том, что в последний раз Жэка звонил от какой-то Леры, слабо верил в успех поисков оной.
— Главное, чтобы ты не ошибся насчет телефона.
— Да что тут ошибаться? — обиделся Игорь, — Повторяю, номера телефонов всех знакомых барышень Жэка вписывал в свой склерозник. Ну, то есть, в записную книжку. А книжка эта у него в сумке всегда валялась.
— А вчера при себе у него сумки не было, — продолжила Вера, — Я это от тебя уже слышала. Просто кажется мне, что не стал бы молодой парень на пьянку без записной книжки идти. Вдруг познакомится с кем…
Какое-то важное воспоминание мелькнуло в голове Игоря. Он отмахнулся, стараясь не упустить шанс доказать Вере свою правоту.
— Телефон и на пачке сигарет записать можно… И потом, кто ж заранее знает, что на пьянку идет? Жэка мне сам говорил, что из дому еще позавчера утром вышел. Он мусор пошел выносить и друзей встретил. Те его, как был, в домашних протертых джинсах и с мусорным ведром, на день рождения забрали. Он потом еще это ведро на шейный платок именинника выменял. Дома его склерозник… Только вот как туда попасть, закрыто ведь всё…
— Разберемся.
Вера не отставала от Игоря, и это его удивляло. Обычно, направляясь куда-то с барышней, он вынужден был намеренно замедлять шаг, дабы не оставлять собеседницу далеко сзади. Сейчас же Игорь шел в полную силу.
— Я не слишком быстро передвигаюсь? — спросил, наконец, он.
— Слишком, но я пока справляюсь.
Верина невозмутимость сражала наповал. Привычно взбежав по шаткой деревянной лестнице на второй этаж, Игорь дважды нажал звонок. Открыл дверь Жэкин коммунальный сосед.
— Еще не приходил, — тоном секретного агента проговорил он.
— И не надо, — заверил Игорь, — Я просто свои вещи хотел забрать.
— Неужели так плохо? — сосед расценил ситуацию по-своему, — А я ему Кримсона давал послушать, винилового… Может, тоже забрать? А то, знаю я этих ментов, опечатают, потом ничего не найдёшь…
— Я Вам пластинку сам занесу, — заверил Игорь.
— Буду признателен, — сосед оставил дверь открытой и испарился где-то в лабиринте своей личной жилплощади. Этот сосед, в отличие от остальных жильцов коммуналки, располагал аж тремя комнатами.
— Ну, что дальше? — Игорь подвел Веру к первой закрытой двери. Эта дверь вела в малюсенький тамбур, служивший Жэке прихожей, а его холодильнику домом.
— А что за дверью?
— Тамбур. Общий, его и соседей-невидимок. Мы их так называем, потому что их дома никогда не бывает. Потом дверь в Жэкину комнату. Она тоже с замком.
Вера долго рассматривала щель замка.
— Ты не умеешь, случайно, замки проволокой открывать? — после минутной паузы поинтересовалась она.
— Нет, — честно ответил Игорь, — И сквозь стены тоже не хожу.
— Жаль. Как ты думаешь, нас сильно заботит сохранность двери?
— Сильно. Это ж съемное жилье.
— Еще раз жаль.
В этот момент у Веры зазвонил сотовый. Не глядя на телефон, девушка нажала кнопку отключения аппарата. Перехватив удивленный взгляд Игоря, Вера смутилась.
— Ты прав. Нехорошо так поступать. Будут волноваться… — сказала она, хотя Игорь вообще ничего не имел в виду.
Вера включила трубу и отошла вглубь коридора.
— Только не надо меня встречать… Когда приду, тогда приду. Всё, в общем, нормально, — услышал Игорь обрывки её разговора.
— Ждут? Требуют возвращения? — поинтересовался Игорь, как можно равнодушнее кивая на телефон.
— Спрашивают, можно ли начинать ужин без меня, — сосредоточенно разглядывая запертую дверь, ответила Вера, — Я разрешила. Есть! — Вера вдруг оживилась до невозможности, — Вот что значит старинный дом! Игорь, видишь вот это деревянное окошко над дверью?
…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.
Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.
Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.
«Жёсткая» проза, повесть о становлении личности. Пытается ответить на вопрос, возможно ли преуспевающему молодому бизнесмену полюбить женщину, которую он не видел никогда в жизни, но о которой тем не менее знает все? Почти все… кроме лица и настоящего имени. Потому что в поэтичных, прекрасных дневниках, что читает он день за днем, нет фотографии девушки, невольно перевернувшей всю его жизнь, нет имени, кроме того, каким называет себя сама неведомая возлюбленная. Рита. Риорита. Тайна Любви всегда останется Неразгаданной.
Иронический детектив о похождениях взбалмошной журналистки. Решившая податься в политику бизнес-леди Виктория становится жертвой шантажиста, с которым встретилась в Клубе знакомств. Тот грозит ей передать в прессу фотографии, компрометирующие начинающую политикессу. А это, понятное дело, не то, что ей нужно в начале карьеры на новом поприще. Однако негодяй не знает о том, что у Виктории есть верная и опасная подруга — предприимчивая журналистка Катя Кроль. Виктория просит Екатерину разоблачить негодяя, но уверенной в себе барышне придется столкнуться с непростым противником…
В молодежном театре «Сюр» одна за другой исчезают актрисы: Лариса, Алла и Ксения. Все они претендовали на главную роль в новом спектакле. Интересное дело, как раз для детективного агентства, которое занимается нестандартными расследованиями. Но главный сыщик Георгий страдает ленью и «звездной болезнью», и за дело берется его невеста Катя Кроль. Ей удается выяснить, что Лариса и Алла были влюблены в одного и того же человека. А что, если это как-то связано с их исчезновением? Неожиданно Ксения возвращается сама и просит Катю никому не говорить о том, что расскажет ей…
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.