Мужские капризы - [28]

— Мы совершаем огромную ошибку, Адам.

— Тогда почему ты меня не остановишь? — Он поднял голову и взглянул в ее встревоженные глаза.

— Не знаю, — прошептала Лила, в ее голосе слышались отчаяние и смущение. — Я просто не знаю.

Еще один поцелуй обжег ей губы.

— Потому что ты хочешь этого поцелуя так же сильно, как и я. И не лги мне. Я тебе не поверю.

Его губы снова завладели ее ртом, пальцы сомкнулись вокруг груди. Он мягко поглаживал ее, пока их языки боролись. Большие пальцы рук ласкали ее соски, еще влажные от его поцелуев.

Лила положила руки ему на плечи. На Адаме не было рубашки. Его кожа, знакомая ей даже на ощупь, была теплой и гладкой. Ей так хотелось обвить руками его шею и ощутить волосы на его груди своей обнаженной кожей, но она устояла перед этим искушением.

Лила как будто опьянела от страсти, но все-таки она отчетливо осознавала, что нарушает профессиональную этику, но так и не может понять, как это случилось и когда она потеряла контроль над ситуацией. Ей просто необходимо было вырваться из его рук.

Лила оттолкнула Адама и встала. Верх от купальника упал на узорчатые плитки террасы. Она наклонилась, чтобы поднять его, отвернулась и надела лифчик. Прежде чем снова повернуться к Адаму, Лила набросила свою пляжную накидку и плотно завернулась в нее, оставляя видимой лишь узкую полоску кожи.

Не говоря ни слова и с профессионализмом, на который только была способна, она встала за его коляской и толкнула ее вперед. В молчании они поднялись в его спальню, и Лила помогла Адаму перебраться в кровать. Как только Кавано устроился на подушках, она, наконец, набралась храбрости взглянуть ему в глаза.

— Меня тревожит то, что случилось.

— Тебя возбуждает то, что случилось.

Лила коротко вздохнула, прикрыла на мгновение глаза и покачала головой, отрицая очевидное.

— Мы должны об этом забыть.

— Я не позволю тебе даже попытаться.

— Мы сделаем вид, что ничего не случилось.

— Это невозможно.

— Такое больше никогда не повторится.

— Черта с два.

— Если это случится снова, я уйду.

— Врешь.

— Спокойной ночи.

— Сладких снов.

Лила вышла из спальни Адама и отправилась к себе. Ее чувства были в смятении. Лунный свет, льющийся в широкое окно, напоминал расплавленное серебро. Ее босые ноги утопали в ласкающем ворсе великолепного ковра. Она осторожно, словно боясь потревожить что-то хрупкое и драгоценное, что было заключено в ней самой, присела на самый краешек своей огромной кровати.

Лила смотрела вокруг и ничего не видела. Она подняла руку и коснулась пальцами губ. Они распухли. Девушка провела языком по нижней губе и почувствовала вкус Адама.

Веки ее опустились, и против своей воли она страстно застонала. Лила не могла поверить, что такое могло произойти. Нет, это неправда, это все несерьезно, это случилось не с ней. Еще несколько недель назад Лила Мэйсон могла бы поклясться самым дорогим, что у нее есть, что она никогда не влюбится в своего пациента. Это правило стояло под первым номером в кодексе ее профессионального поведения.

И вот она сидит тут в полном смятении, нервы натянуты до предела, и она ничего не может с этим поделать.

Никогда раньше с ней такого не случалось. Да, она свое получила. Далеко не одна шаловливая рука пыталась пробраться ей под юбку, пока она делала массаж. Многочисленные пациенты, думающие, что они в нее влюблены, старались не упустить своего, и все потому, что ее руки так часто прикасались к их телу. Лила хладнокровно отметала эти неосторожные прикосновения, не обращала на них внимания, считая издержками профессии, и мгновенно об этом забывала.

Но этого ей не забыть. Скорее всего никогда. И уж конечно, ей не избавиться от этих воспоминаний к завтрашнему дню. Ей так хотелось сделать вид, что ничего не было. Более того, ей хотелось забыть о собственных ощущениях. Но это произошло. Адам имел над ней власть. И отрицать это невозможно. Ее тело, ее грудь, ее губы не дадут ей забыть того, что случилось.

Лила расстегнула лифчик и посмотрела на свою грудь. Да, все случилось на самом деле, никакой игры воображения. Его заросшие за день щеки и подбородок оставили заметные следы на ее нежной коже. Соски все еще оставались розовыми, влажными, мягкими. Она осмелилась прикоснуться к себе.

И тут зазвонил телефон на ночном столике. Лила подпрыгнула, словно в нее выстрелили. Схватив трубку, она с трудом выговорила:

— Ну что еще? — И тут же опомнилась. — Я хотела сказать: алло? То есть это резиденция Кавано.

— Лила? Что случилось?

— А что случилось? Сейчас я тебе расскажу, что случилось, — капризно воскликнула она. — Ты меня разбудила, вот что случилось. Ты хоть представляешь, сколько у нас сейчас времени?

— Нет. А который час?

— Не знаю, черт побери. Уже поздно, и этого достаточно.

— Прости, пожалуйста. — В голосе Элизабет слышалось искреннее раскаяние. — Но я хотя бы звоню с добрыми вестями.

— Ребенок родился? — У Лилы немедленно изменилось настроение.

— Нет, пока нет. Доктор говорит, что осталось еще несколько недель.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как дирижабль.

— Я сообщу в ассоциацию воздухоплавания твою фамилию и телефон. Возможно, ты им пригодишься.

— Как Адам?