Мужики - [307]
— Куда полез, Сивка? В клембов клевер, а? Смотрите, какие жулики! Понравилось чужое, да? А батогом по ногам не хотите? Ну, говорю, батогом! — строго грозил он.
Но лошади так смачно хрупали клевер, что у ксендза не хватало духу гнать их с чужого поля. Он только оглядывался и бормотал:
— Ну, поешьте немного, поешьте… Я уж зато помолюсь за Клемба или чем-нибудь ему отплачу… Ишь, бездельники, как налегают на свежий клевер!
И опять ходил взад и вперед, читал молитвы и караулил, не подозревая, что Антек смотрит на него, слушает и с возрастающим беспокойством ждет Ягусю.
Так прошло добрых полчаса, и Антеку неожиданно пришла мысль подойти к ксендзу и посоветоваться с ним о своих делах.
"Человек он ученый, лучше моего понимает, что надо делать", — рассуждал он про себя, отходя в темноте за амбар. Обогнув его, он уже смело вышел на межу и громко откашлялся.
Ксендз, услышав, что кто-то идет, заорал на лошадей:
— Ах вы, пакостники негодные! Ни на минуту глаз с них спускать нельзя — сейчас в чужое поле заберутся, как свиньи! Сюда, Каштан! — И, подобрав сутану, побежал выгонять лошадей.
— Борына, ты? Как живешь? — сказал он, когда Антек подошел ближе.
— А я вас ищу, ваше преподобие, в плебанию заходил…
— Вот вышел помолиться и заодно лошадок покараулить, потому что Валек побежал в усадьбу. Такие они у меня норовистые, такие пакостники, просто беда!.. Гляди, как у Клемба густо клевер взошел! Это из моих семян… А у меня весь морозом хватило, одна ромашка да осот растут! — горестно вздыхая, говорил ксендз.
Он сел на камень.
— Ну, садись, потолкуем. Славная погода! Недели через три зазвенят косы!
Антек сел рядом и стал не торопясь рассказывать, зачем пришел. Ксендз слушал его внимательно, нюхая табак, звонко чихал и время от времени покрикивал на лошадей:
— Куда! Ослеп, не видишь, что чужое? Ах ты, упрямая скотина!
Антек рассказывал как-то бессвязно, запинался и путал.
— Вижу, тебя что-то мучает. Говори все начистоту, — сразу полегчает! Кому же и открывать душу, как не ксендзу!
Он погладил Антека по голове, попотчевал табаком. Тот, набравшись духу, поведал ему все свои тревоги.
Ксендз долго думал, вздыхал и, наконец, сказал:
— Я бы на тебя за лесника только эпитимию[27] наложил: ты отца защищал, а лесник был негодяй и лютеранин, — невелика убыль! Но суд тебя не оправдает. Отсидишь самое меньшее четыре года. Что тут посоветовать? Боже мой, и в Америке люди живут, и из тюрьмы домой возвращаются. Но и то и другое несладко!
Он то настаивал, чтобы Антек уехал уже завтра, то советовал остаться и отбыть наказание, а в конце концов сказал:
— Самое верное — это положиться на волю божью и ждать.
— А меня тем временем закуют в кандалы да в Сибирь угонят.
— Из Сибири многие возвращаются, я сам знаю не один случай…
— А что я после стольких лет застану дома? Разве жена одна управится с хозяйством? Все прахом пойдет! — беспомощно бормотал Антек.
— От всего сердца рад бы тебе помочь, да что же я могу… Вот, погоди, отслужу обедню, чтобы Господь смиловался над тобой. Загони-ка мне лошадей в конюшню, поздно уже. Слышишь, поздно, говорю, спать пора!
Антек был так озабочен, что, только уйдя от ксендза, вспомнил о Ягусе и поспешил на условленное место.
Она ожидала его, притаившись за овином.
— Жду, жду, а ты…
Голос у нее как будто охрип.
— Не мог же я так сразу убежать от ксендза. — Он хотел ее обнять, но она его оттолкнула.
— Оставь! Не до нежностей мне!
— Я тебя не узнаю! — сказал задетый за живое Антек.
— Какая была, такая и есть.
— Нет, ты сильно переменилась. — Он придвинулся ближе.
— Сколько времени ты обо мне и не вспоминал, а теперь удивляешься.
— Нельзя думать больше, чем я о тебе думал, но не мог же я бежать к тебе из острога!
— А я осталась с больным да с заботами! — Ягна вздрогнула, как от холода.
— И ни разу тебе в голову не пришло навестить меня — другим была занята!
— А ты ждал меня, Антось? Правда, ждал? — прошептала она недоверчиво.
— И как еще ждал! Как дурак, по целым дням торчал у решетки, все глаза проглядел, каждый день ждал, что приедешь.
— Господи! А тогда… за сеновалом… ты так меня изругал! Да и до этого такой бывал сердитый! А когда тебя увозили, ты на меня и не взглянул, словечка мне не сказал! Я хорошо помню — для всех у тебя нашлось ласковое слово, даже для пса, только не для меня! Я чуть с ума не сошла!
— Я тогда ничуть на тебя не злился, Ягусь. Но, понимаешь, иной раз так горит душа от муки, что готов, кажется, и себя и всех убить…
Примолкли оба, стоя рядом. Луна светила им прямо в лицо. Они тяжело дышали, терзаемые жестокой болью воспоминаний, в глазах стыли слезы тоски и горьких сожалений.
— Не так ты меня встречала когда-то! — грустно сказал Антек.
Ягна вдруг заплакала громко и жалобно, как ребенок.
— Как же мне тебя встречать? Как? Мало ты обижал меня? Осрамил, бросил — люди травят меня, как собаку…
— Я тебя осрамил? Из-за меня это? Я виноват? — Антек вдруг вскипел.
— Ты. Из-за тебя выгнала меня из дому эта неряха, это свинское помело! Из-за тебя я стала посмешищем для всей деревни…
— А про войта забыла? А про других? — грозно повысил голос Антек.
— Все из-за тебя! Все! — шептала Ягна уныло. — Зачем ты меня заставлял выходить к тебе? Ведь у тебя жена есть! Глупа я была, а ты меня так опутал, что я только тебя на свете и видела! И зачем же ты потом оставил меня одну, людям на потеху?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник рассказов лауреата Нобелевской премии 1924 года, классика польской литературы Владислава Реймонта вошли рассказы «Сука», «Смерть», «Томек Баран», «Справедливо» и «Однажды», повествующие о горькой жизни польских бедняков на рубеже XIX–XX веков. Предисловие Юрия Кагарлицкого.
Янка приезжает в Варшаву и поступает в театр, который кажется ей «греческим храмом». Она уверена, что встретит здесь людей, способных думать и говорить не «о хозяйстве, домашних хлопотах и погоде», а «о прогрессе человечества, идеалах, искусстве, поэзии», — людей, которые «воплощают в себе все движущие мир идеи». Однако постепенно, присматриваясь к актерам, она начинает видеть каких-то нравственных уродов — развратных, завистливых, истеричных, с пошлыми чувствами, с отсутствием каких-либо высших жизненных принципов и интересов.
Продолжение романа «Комедиантка». Действие переносится на железнодорожную станцию Буковец. Местечко небольшое, но бойкое. Здесь господствуют те же законы, понятия, нравы, обычаи, что и в крупных центрах страны.
Действие романа классика польской литературы лауреата Нобелевской премии Владислава Реймонта (1867–1925) «Земля обетованная» происходит в промышленной Лодзи во второй половине XIX в. Писатель рисует яркие картины быта и нравов польского общества, вступившего на путь капитализма. В центре сюжета — три друга Кароль Боровецкий, Макс Баум и Мориц Вельт, начинающие собственное дело — строительство текстильной фабрики. Вокруг этого и разворачиваются главные события романа, плетется интрига, в которую вовлекаются десятки персонажей: фабриканты, банкиры, купцы и перекупщики, инженеры, рабочие, конторщики, врачи, светские дамы и девицы на выданье.
Лауреат Нобелевской премии Владислав Реймонт показал жизнь великосветского общества Речи Посполитой в переломный момент ее истории. Летом 1793 года в Гродно знать устраивала роскошные балы, пикники, делала визиты, пускалась в любовные интриги. А на заседаниях сейма оформляла раздел белорусских территорий между Пруссией и Россией.
Роман «Над Неманом» выдающейся польской писательницы Элизы Ожешко (1841–1910) — великолепный гимн труду. Он весь пронизан глубокой мыслью, что самые лучшие человеческие качества — любовь, дружба, умение понимать и беречь природу, любить родину — даны только людям труда. Глубокая вера писательницы в благотворное влияние человеческого труда подчеркивается и судьбами героев романа. Выросшая в помещичьем доме Юстына Ожельская отказывается от брака по расчету и уходит к любимому — в мужицкую хату. Ее тетка Марта, которая много лет назад не нашла в себе подобной решимости, горько сожалеет в старости о своей ошибке…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цикл «Маленькие рассказы» был опубликован в 1946 г. в книге «Басни и маленькие рассказы», подготовленной к изданию Мирославом Галиком (издательство Франтишека Борового). В основу книги легла папка под приведенным выше названием, в которой находились газетные вырезки и рукописи. Папка эта была найдена в личном архиве писателя. Нетрудно заметить, что в этих рассказах-миниатюрах Чапек поднимает многие серьезные, злободневные вопросы, волновавшие чешскую общественность во второй половине 30-х годов, накануне фашистской оккупации Чехословакии.
Настоящий том «Библиотеки литературы США» посвящен творчеству Стивена Крейна (1871–1900) и Фрэнка Норриса (1871–1902), писавших на рубеже XIX и XX веков. Проложив в американской прозе путь натурализму, они остались в истории литературы США крупнейшими представителями этого направления. Стивен Крейн представлен романом «Алый знак доблести» (1895), Фрэнк Норрис — романом «Спрут» (1901).
В настоящем сборнике прозы Михая Бабича (1883—1941), классика венгерской литературы, поэта и прозаика, представлены повести и рассказы — увлекательное чтение для любителей сложной психологической прозы, поклонников фантастики и забавного юмора.
Чарлз Брокден Браун (1771-1810) – «отец» американского романа, первый серьезный прозаик Нового Света, журналист, критик, основавший журналы «Monthly Magazine», «Literary Magazine», «American Review», автор шести романов, лучшим из которых считается «Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы» («Edgar Huntly; or, Memoirs of a Sleepwalker», 1799). Детективный по сюжету, он построен как тонкий психологический этюд с нагнетанием ужаса посредством череды таинственных трагических событий, органично вплетенных в реалии современной автору Америки.