Мужик. История того чувака из Anthrax - [24]

Это был худший кошмар для мамы. В ее мечтах я должен был стать доктором, дантистом или юристом. Это еврейский символ успешного воспитания, именно поэтому в этих профессиях так много Голдбергов и Финкельштейнов. Я и со счета сбился, сколько раз мама говорила: «С чего ты взял, что добьешься успеха в музыкальном бизнесе? Все хотят играть в группе. Все хотят попасть на телевидение, все хотят стать известными. С чего ты взял, что это получится именно у тебя?»

«Потому что, я собираюсь этим заниматься, ма» — ответил я. «Я хочу попытаться. Я должен хотя бы попробовать».

«Ты теряешь время» — говорила она. «Ты должен ходить в школу. Ты должен ходить в колледж. Ты должен найти настоящую работу и зарабатывать деньги».

Все это влетало в одно ухо, и вылетало в другое, потому что я знал, чего хочу, и мне было насрать, что она там говорила. У мамы был пунктик на этот счет, но я бы ни за что не позволил себя остановить, ни-ког-да. «Мам, а что может случиться плохого?» — спрашивал я. «Я попробую, и если не получится, ты можешь сказать: «Я же говорила». Я всегда могу потом вернуться в колледж. Я всегда могу найти работу, поэтому я должен попробовать хотя бы пару лет заниматься музыкой. Я должен попытаться».

В той же мере, что я разбил ее представление о том, что делает хороший сын, она попыталась разбить мои мечты и не приняла моих аргументов.

«Ни один мой сын…» — начинала она. Я вздыхал и думал: «Бляяя, опять она за старое». Единственное, что могло огорчить ее еще больше, это если бы я ушел из дома и стал водителем гоночного болида. Я мечтал об этом, когда был маленьким, а она заорала: «Только через мой труп!» Я всегда думал, что она должна быть счастлива, что я просто хочу стать музыкантом и не стремлюсь к РЕАЛЬНО опасной карьере.

Начиная с 1980-го я был решительно настроен сколотить Anthrax и начать выступать с концертами. Для меня не существовало такого понятия, как провал. К тому времени я уже вырос из комиксов. Я хотел стать Стивом Харрисом, я хотел стать Гленном Типтоном или Лемми. Эти парни были моими героями, и, несмотря на то, что они казались недосягаемыми и неприкасаемыми, я чувствовал свое родство с ними. «Я играю метал, они играют метал» — решил я. «Они тоже где-то начинали, и посмотри на них сейчас. Мне всего лишь нужно найти нужных чуваков для группы. Я должен прилагать еще больше усилий».

Мама упорно не обращала внимания на все, что я делал в музыке. Честно говоря, ничего другого я и не ожидал, поэтому мне было плевать. У меня были друзья, отец и брат, у меня была поддержка первой настоящей девушки, которая занималась со мной сексом. Я встретил Мардж на вечеринке общего друга. Это было начало 1981-го, всего за несколько месяцев до окончания средней школы. Она носила тесный зеленый свитер и джинсы, у нее были добрые, теплые глаза и приятная улыбка. Мы разговорились и хорошо поладили, но я не заигрывал с ней или что-то в этом духе. Я не мог клеить девушку, если она весила тридцать пять фунтов и я мог запросто взять ее на руки.

А потом я услышал, что нравлюсь ей. Это придало мне уверенности, чтобы пригласить ее на свидание. Мы начали встречаться, что было здорово, потому что она была клевой, и по ней было видно, что я ей нравлюсь. Любая девушка, из тех, с кем я был до этого, смотрели на меня как на того, с кем можно предаться ласкам, а не с тем, с кем просто приятно быть вместе. Она не была большой поклонницей музыки, но считала, что клево, что я играю на гитаре и собираю группу. Она была на год старше меня и училась в бронкской средней школе естествознания. Туда ходили только умные дети. Она тратила много времени на учебу, поэтому мы виделись всего раз или два в неделю, что было хорошо для меня, потому что я был рад иметь серьезные отношения, но при этом мне хватало времени, чтобы сосредоточиться на музыке и не тормозить. Группа была важнее любых отношений, семьи, школы, всего.

Весна 1981-го принесла тот момент, которого я так долго ждал. White Heat распались из-за музыкальных различий, как я и предрекал, и мы с Денни создали Anthrax, в две гитары. Уже что-то. Мы были лучшими друзьями. Мы тусили буквально каждый день и у нас были схожие музыкальные вкусы. Дейв Вайс и Пол Кан перешли со мной из Four-X, и вокалист Джон Коннелли, который ходил с нами в одну школу, а позже основал с Денни Nuclear Assault, пел у нас.

Джон бывало бродил по коридорам Бейсада с саксофоном на шее и всегда носил 32-унцевую бутылку Пепси в руке. Чаще всего он носил черные джинсы, черные туфли, черную рубашку и воротничок священника. Джон был странным, но в хорошем смысле. Денни дружил с ним еще до нашего знакомства, и привел его в группу. Наша первая джем-сессия прошла 18 июля 1981-го, и все казалось сработало как надо. Получилось очень хорошо, и мы подумали, что группа звучит очень здорово. Именно тогда мы решили создать группу и назвать ее Anthrax.

История — забавная штука. Нас назвали одной из четырех крупнейших трэш-метал групп, и это большая честь. В состав Metallica, Slayer и Megadeth входят одни из самых творческих и талантливых музыкантов на земле. И когда трэш-сцена была на своем пике, эти парни играли с большей скоростью и живостью, чем кто-либо другой. Anthrax также стали группой, которая жаждала играть быстрее, чем кто-либо другой. Но поначалу безумная скорость появилась из того факта, что мы еще не были так уж хороши как музыканты. Адреналин зашкаливал в крови, с этого все началось, и вдруг Дейв стал ускоряться, а мы бренчали вовсю, пытаясь поспеть за ним. Мы даже кавера играли чересчур быстро.