Мужчина во цвете лет. Мемуары молодого человека - [157]
— По-моему, надо съездить посмотреть, что там с машиной, — сказал я Рандольфу.
Рандольф не ответил, только поморщился.
— Пошли! — произнес я решительней, сам упиваясь своей активностью. — Пойду разыщу Зелму. Хорошо? Жди меня здесь. Договорились?
Предчувствие меня не обмануло: Зелму я отыскал за кулисами. На залитой огнями сцене ректор о чем-то спорил со старым стрелком. Похоже, и Зелма принимала участие в споре. Во всяком случае, с заинтересованным видом стояла рядом, ловя каждое слово.
Я крутился, вскидывал руки, чтобы Зелма поскорее на меня обратила внимание. Из кожи лез. Глупо, разумеется. Минутой раньше, минутой позже, дела не меняет. Зелма всегда на что-то нацелена, у нее нет привычки озираться по сторонам.
В причудливых «костюмах для работы» на сцене показались манекенщицы Дома моделей, ни дать ни взять туристки с другой планеты. Красная драпировка исчезла. Возник небесно-голубой проспект. Техник отлаживал микрофоны. Начальница манекенщиц, полная дама в летах, в противоположность своим подопечным имела вид вполне нормальной советской женщины. О чем-то переговорила с нашим секретарем, потом отозвала в сторону Зелму. И тут наконец Зелма заметила меня.
В телеграфном стиле пересказал услышанное от Рандольфа.
— Бросить его в таком состоянии было бы свинством, — добавил я от себя.
— Об этом не может быть и речи.
— Так что не сердись. Мне, конечно, неприятно, что тебе придется танцевать с Илдафоном и Гунтаром…
Она взглянула на меня с усмешкой, но без кокетства.
Известие не потрясло ее нисколько, даже не огорчило. Пожалуй, наоборот. Мне показалось, дурная весть привела ее в восторг. Брови Зелмы выгнулись, застыли, уголки губ покривила задумчивая складка, что было столь же характерной приметой, как шевеление хвоста у тигра перед броском. Так Зелма возгоралась, заряжалась энергией. Очевидно, у нее в голове вызревал какой-то план, настолько интересный и захватывающий, что все прочее отодвигалось, перечеркивалось.
— Грандиознейший конфликт современности, — сказала вслух Зелма. — Не понимаю, как я сама до сих пор не попала в аварию…
— Рандольф совершенно потерян.
— Еще бы!
— Завтра тебе позвоню.
— Подожди! Я еду с вами. Но после показа мод. Сейчас не могу.
Слова Зелмы, будто удар каратэ, поразили нежнейшие центры. Я даже как-то обмяк, ибо знал, что значит для нее пожертвовать танцами!
Сразу после демонстрации мод мы спустились вниз. Зелма присоединилась к нам в гардеробной. Пока Рандольф разыскивал свою куртку, Зелма как бы невзначай прижалась ко мне и тихо спросила:
— Ну, как впечатление?
— Да ты всех манекенщиц за пояс заткнула.
— У меня, как назло, текст из головы вылетел. Наугад шпарила. Было заметно?
— Нисколько!
— Врешь, чертяка! — Зелма подергала меня за нос.
Вернулся Рандольф. Он плевался и нанизывал одно испанское ругательство на другое.
— Не плюй на пол, — сказала Зелма, — ты в общественном месте.
— Не на пол, сам на себя плюю.
— И себя прибереги на крайний случай, — продолжала выговаривать ему Зелма.
— Состояньице, скажу вам, хоть вешайся. Ей-богу!
— Прекрати! Сейчас разработаем план действий. Ну-ка, дыхни! Нет, милый, к автоинспекции тебя на пушечный выстрел подпускать нельзя. Придется поступить иначе. Отправимся к тебе домой и постараемся убедить твоего папеньку, что ты у нас хороший. Мы ехали все вместе, как вдруг на дорогу выскочила кошка. С кем не бывает? Водки ты выпил потом, от простуды. Одежда мокрая, сам мокрый, к тому же нервный шок. Дальше пусть обо всем твой сеньор позаботится. Заявит о происшествии, получит на руки справку. Солидная внешность внушает доверие. Особенно седины. Надо полагать, он и без того будет взволнован, так что разыгрывать придется в минимальной степени. Согласен?
Рандольф смотрел на Зелму неверящим взглядом и в то же время как бы в экстазе. Как будто она была привидением, которое ему, почти утопленнику, в кромешной тьме бурного моря бросает спасательный пояс.
— Ты это серьезно?
— Моральную часть мы берем на себя. Это сущие пустяки, — продолжала Зелма. — Неужели ты думаешь, что папенька захочет представить тебя невесть каким чудовищем? Мы для родителей до гробовой доски остаемся горячо любимыми, невинными ангелочками.
Рандольф, обхватив голову, дико захохотал. Он подпрыгивал, кривлялся, раз-другой даже свистнул. Его выходки, разумеется, не прошли незамеченными. Вместе с нами в гардеробной находилось еще человек десять. В их числе преподаватель психологии доцент Витол, красавец и кумир студенток.
Неожиданно Рандольф упал перед Зелмой на колени. Я оцепенел: что будет?! Прижав к груди руки, Рандольф принял патетическую позу. Словом, нечто среднее между цирковым номером и сценой из трагедии Шиллера.
— Зелма, если я когда-нибудь с тобой был груб, прости великодушно. Ты лучший парень на всем континенте. Озолотить тебя мало. Памятник из нежнейшего мрамора тебе поставить…
— Спасибо, спасибо, — в тон ему отвечала Зелма, — к чему лишние расходы. Помести благодарность в приложении к «Вечерке», дешевле обойдется.
Меня поразило, что она не спешила прекратить эту банальщину. Пожалуй, даже потворствовала выходкам Рандольфа.
Сборник повестей латышских прозаиков знакомит читателей с жизнью наших современников — молодежи, сельских тружеников рыбаков. В центре книги — проблемы морально-этического плана, взаимоотношений человека и природы, вопросы формирования личности молодого человека.
Зигмунд Янович Скуинь родился в Риге в 1926 году. Вырос в городском предместье, учился в средней школе, в техникуме, в художественной школе. В девятнадцать лет стал работать журналистом в редакции республиканской молодежной газеты.В литературу вошел в конце 50-х годов. Внимание читателей привлек своим первым романом «Внуки Колумба» (в 1961 году под названием «Молодые» опубликован в «Роман-газете»). В динамичном повествовании Скуиня, в его умении увлечь читателя, несомненно, сказываются давние и прочные традиции латышской литературы.К настоящему времени у Скуиня вышло 68 книг на 13 языках.3. Скуинь — заслуженный работник культуры Латвийской ССР (1973), народный писатель Латвии (1985), лауреат нескольких литературных премий.В романе «Кровать с золотой ножкой» читатель познакомится с интересными людьми, примечательными судьбами.
В сборнике представлены рассказы латышских советских писателей старшего поколения — Вилиса Лациса, Жана Гривы, а также имена известных прозаиков, успешно работающих в жанре рассказа сегодня — это Эгон Лив, Зигмунд Скуинь, Андрис Якубан и др. В книгу вошли произведения, связанные одной общей темой, — рассказы знакомят читателей с жизнью и трудом латышских моряков и рыбаков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Внуки Колумба — это наши молодые современники, юноши и девушки с пытливым умом и пылким сердцем. Герои романа очень молоды, они только вступают в самостоятельную жизнь. Широко открываются перед ними просторы для творчества, дерзаний, поисков. Приходит первая любовь, первые радости и разочарования. И пусть не все гладко в жизни героев, пусть еще приходится им вступать в борьбу с темным наследием прошлого — они чувствуют себя первооткрывателями, живущими в замечательную эпоху великих открытий.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателям хорошо известны романы Михаила Коршунова «Бульвар под ливнем», «Подростки», сборники его повестей и рассказов. Действие нового романа «Автограф» происходит в сегодняшней Москве. Одна из центральных проблем, которую ставит в своем произведении автор — место художника в современном обществе.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.