Мужчина в полный рост - [127]

— Говорите что хотите, Чарли, — ответил Пипкас, — но факт останется фактом. «Гольфстрим» теперь принадлежит нам.

Чарли ушам своим не верил. Пипкас вдруг осмелел и даже огрызается! Припадая на больную ногу, Чарли шагнул к гостям. Летти и Ленор уже сошли с трапа, Тэд Нэшфорд и «гражданская» Лидия тоже спускались, за ними шли Хауэлл Хендрикс с женой. По их лицам было ясно, что они все слышали.

Чарли изобразил лучезарную улыбку. И самым беззаботным тоном сказал:

— Вы пока идите… подождите в зале ожидания. Я быстро. — Крокер с трудом верил в реальность того, что с ним происходило. Он лихорадочно соображал, пытаясь придумать какой-нибудь выход.

«Так… надо попросту игнорировать этих ублюдков. Дождаться, пока сойдут все гости, а там уже разобраться с наглецами». Чарли заулыбался Бичему Ноксу и Марше Ричман, спускавшимся по трапу, а затем — Хауэллу и Франсин Хендриксам, Тэду Нэшфорду, Летти Уизерс и Ленор Нокс, которые задержались из любопытства. Нелегко было стоять вот так, улыбаясь всем и каждому, и делать вид, будто за спиной нет этой вражеской армии из десяти человек, среди которых к тому же и трое полицейских.

Положение Чарли только ухудшилось, когда юрист громко объявил:

— Как только ваши гости и экипаж сойдут, мистер Крокер, транспортное средство будет арестовано и изъято.

По трапу спускался Уолли, за ним — Джин Ричман и Серена.

— Пап, что случилось? — спросил Уолли.

— Ничего, — успокоил его Чарли, — ровным счетом ничего.

Однако Уолли, судя по всему, не очень-то поверил. Юрист поинтересовался:

— Сколько еще человек осталось на борту?

— Не ваше дело, — бросил Чарли.

— И все-таки мое. Теперь этот самолет принадлежит «ГранПланнерсБанку».

«Проклятье, — выругался про себя Крокер. — Нужен адвокат. А от моего одна головная боль — все требует гонорар в триста пятьдесят четыре тысячи. Что же делать? А возьму-ка я и… оспорю их правомочность».

— Это не входит в юрисдикцию окружного суда, — вслух произнес Чарли. — И данная собственность подпадает под торговое соглашение между штатами.

— Данная ЛДС, — преувеличенно скучающим тоном ответил Мартин Торген, — обременена залоговыми обязательствами и подлежит, лишению права выкупа in situ[19]. То есть в округе Декальб.

— Что еще, черт возьми, за ЛДС?

— ЛДС — личная движимая собственность. А «Гольфстрим-пять» является таковой вне всяких сомнений.

— Вне всяких сомнений? — передразнил Чарли. — И как же это вы собираетесь его сдвинуть?

— Обычным способом — поднимем в воздух. — Торген показал на троих парней в куртках. — С нами механик и двое дипломированных пилотов, имеющих лицензию на управление любой моделью «Гольфстрима», да и вообще многими реактивными самолетами.

Троица скользнула по Чарли равнодушными взглядами. Чарли посмотрел на всех по очереди и поинтересовался:

— И как оно? Нравится участвовать в подобных гнусностях? Самый молодой из пилотов, долговязый парень с большой головой и слишком маленьким ртом, лениво ответил:

— По мне, так лучше на «Конкорде» полетать. Или на «Эф-шестнадцать». Да пока никто не предлагал.

Небрежно-дерзкий тон юнца порядком разозлил Чарли:

— Значит, продаемся, да? Хорош, ничего не скажешь! Юнец пожал плечами:

— Люблю летать. Мне не впервой, уже бывал здесь, на ПДК… по таким же делам. «Гольфстрим-пять» — машина хорошая.

Крокер заметил, что Серена и Ричман спустились и теперь стоят рядом. Чарли уже не ломал себе голову над тем, как бы попрощаться с Ричманом. Теперь у него была другая забота — скрыть позорное банкротство.

Серена спросила:

— Чарли, что случилось?

— Ничего, — буркнул Чарли. — Так… маленькое недоразумение.

Ричман стоял позади Серены. На его губах играла легкая улыбка, он казался еще более сонным, чем обычно.

По трапу начал спускаться Луд Харнсбаргер, держа в руке темно-синюю сумку с вещами; за ним Чарли разглядел Джимми Кайта и Гвинетт.

Чарли поднял руку, останавливая их:

— Задержись-ка, Луд! Вы мне можете понадобиться.

И Серене:

— Дорогая, проводи Джина — «только не Жида! не Жида!» — и остальных в зал ожидания. Машины уже должны быть на месте. Распорядись, кто куда сядет. Да и сами поезжайте домой. Я тут малость задержусь. Съезжу кой-куда.

Чарли повернулся к трапу; в колене что-то щелкнуло, и его пронзила адская боль. Когда же Крокер поднял голову, впереди, преграждая путь, уже стояли трое полицейских; Чарли и не подозревал, что эти бугаи могут быть такими прыткими.

Тот, что посередине, с выпиравшим из-под широкого кожаного ремня пузом, сказал:

— Мистер Крокер, вы не можете подняться на борт. Самолет арестован, и у нас имеется, — вышло: «имеецца», — судебное предписание.

— Как же, имеецца… А на основании какого такого предписания вы примчались сюда в воскресенье, а? Когда у меня гости!

— Мистер Крокер, мы лишь выполняем приказ.

— Ага, просто делаете свою работу. Так, да?

Его здорово унизили, и с каждой минутой он закипал все больше и больше. Постыдный фарс разыгрывался прямо на глазах жены, сына, подчиненных, Ричмана, других гостей… а ведь среди них есть важные люди, к ним прислушивается вся Атланта: словоохотливые Хауэлл Хендрикс и Летти Уизерс. Как же обойти этих окороков, этих макак, нарядившихся полицейскими? Как отстоять свой «Гольфстрим» и улизнуть у них из-под носа? Если бы только он мог раскидать эти туши — а ведь лет тридцать назад запросто мог, — то прорвался бы к трапу, а там приказал бы Луду и Джимми взлетать. У легавых бы челюсти так и отвисли. И плевал бы он на этих макак. Но сейчас, когда ему уже шестьдесят, он далеко не так уверен в своих силах. Каждый шаг отдается дикой болью в колене, а этих троих так просто с места не сдвинешь. Тот, что с пузом… ему небось лет тридцать пять… прямо Дервуд в молодости. Такой ждать не станет — возьмет и изваляет в пыли. Еще и дубинкой по уху заедет. Да так, что взвоешь от боли и, чего доброго, оглохнешь на всю оставшуюся жизнь.