Ее сердцебиение отдавалось в ушах гулким эхом. Она чувствовала, как кровь стучит в жилах, а его жадные губы были теплыми, чудесными, нежными. Это были губы мужчины, с которым ей хотелось прожить жизнь до конца.
Нет, нет, это же невозможно…
Теперь Фэн осыпал легкими, как прикосновение пушинки, поцелуями ее шею и подбородок. Но Найне каким-то чудом удалось вновь спуститься на землю.
Усилился запах дыма. Надо заняться камином.
– Фэн, – прошептала она. – Фэн, пожалуйста, нельзя…
– Можно, – ответил Фэн, прикасаясь к пульсирующей точке у основания ее горла. – Пусть не здесь, не в доме твоих родителей, но совсем скоро…
– Нет, не хочу… – Найна сглотнула. Она не могла договорить.
– Чего не хочешь? – Он улыбался. Его безумно чувственная улыбка лишала ее последних сил.
– Я не хочу быть в твоих руках, как те, – послушной игрушкой…
Фэн фыркнул. Он не поверил своим ушам.
– Это тебе не грозит, – сухо ответил он. – Ты до сих пор вон какая непослушная.
Найна попыталась улыбнуться, чтобы показать, что ей безразличны его слова, но уголки ее рта задрожали, и она перестала сдерживаться.
Фэн тут же обхватил ее обеими руками и прижал ее голову к своей груди.
– Ну, ну, – приговаривал он, рассеянно поглаживая ее по волосам. – Прекрати плакать, лимончик.
– Я не плачу. – Найна громко всхлипнула в его элегантный серый пиджак. – И я тебе не лимончик.
– И не хлюпай носом… Найна, посмотри на меня. – Он подцепил пальцем ее подбородок и приподнял его.
Найна еще раз потянула носом, но теперь она с наслаждением вдыхала его запах.
– Найна, лимончик, я тоже прошу у тебя прощения, – мягко произнес он.
Найна заморгала. Его глаза очень ярко светились. А губы… его губы так мягко изгибались…
– За что? – в недоумении спросила она.
– За то, что не понимал тебя. Я был слишком ослеплен своими предрассудками, чтобы понять, что твой жизненный опыт очень отличается от моего и на первых порах ты не могла отнестись ко мне иначе как с недоверием, не могла не подумать, что я еще один из этих хищников. – Он отстранил ее, убрал с ее лица волосы и покачал головой. – Тем более что я поступил как дурак и принял деньги за невыполненные услуги. Я, пожалуй, не слишком деликатно обращался с твоими чувствами. Я не задумывался над тем, что у тебя вообще могут быть какие-то чувства. – Он горестно, самоуничижительно улыбнулся.
– Спасибо, – сказала Найна. Неужели она бредит? Или это в самом деле Фэн просит прощения и смотрит на нее как на мороженое, которое бы медленно и сладко таяло у него на языке? Она постаралась улыбнуться и немножко удивилась, что на этот раз улыбка не исчезает с ее лица. – А если бы ты понимал, не стал бы так вести себя?
– Не знаю. – Его ответная улыбка стала осторожной, с примесью сожаления. – Может, и стал бы. В то время я считал, что тебе будет полезна приличная встряска. Вместо этого встряску испытал я.
Неужели он говорит серьезно? Или опять разыгрывает ее?
– Что тебя заставило изменить отношение ко мне? – спросила она все еще с недоверием.
– Ты сама, – не задумываясь, ответил он. – Ты обозвала меня дрянью. Дважды. Как ласкательное прозвище это оставляет желать лучшего. Но у тебя хватило мужества извиниться, и ты была так опечалена, что я понял: ты, должно быть, неравнодушна к дряням. – Он медленным, осторожным движением провел пальцами по ее позвоночнику. – Может быть, даже настолько, что хоть к одной научишься относиться с доверием.
– Я действительно доверяю тебе, – сказала Найна и потерлась лицом о его шею. – Мм. Как я смела обзывать тебя дрянью?
Фэн обмотал прядь ее волос вокруг своего пальца и оттянул назад ее голову.
– Не смела, – согласился он. – Вообще я считаю, что пора вам, лимончикам, отнестись с большим почтением к нам, дряням. Начнем с того, что ты поцелуешь дрянь. Найна помотала головой.
– Нет смысла, – мягко произнесла она. – Только жабы от этого превращаются в принцев.
– Все равно целуй, – приказал Фэн, а его глаза горели угрозой восхитительных наказаний, если она не будет послушной.
Найна поцеловала его. Он был прав: стоило ее губам коснуться его губ, как она поняла, что лучший принц ей не нужен.
Когда ранним рождественским утром Найна поспешила в гостиную, Фэн уже ждал ее под елкой. В мягком коричневом свитере он выглядел очень соблазнительно. Его хотелось погладить. Увидев Найну, он протянул ей руки.
– Ты мой рождественский подарок? – спросила она, шагая к нему в объятия.
В ответ он прильнул к ней в глубоком и страстном поцелуе. Поцелуй оборвался, когда у них за спиной вдруг распахнулась дверь.
Полная тишина длилась несколько секунд. Вдруг раздался самодовольный, торжествующий голос Джозефа:
– Ага, попалась! Давно бы так! Наконец, Нэнси, мы подыскали ей мужа.
Не желая портить отцу Рождество, Найна не стала говорить ему о том, что Фэна она подыскала себе сама.
