Мужчина на всю жизнь - [52]
Когда он распаковывал продукты, он вдруг кое-что надумал и опять отправился в магазин. Но снова позабыл что-то, и пришлось выйти в третий раз. Магазины уже закрывались.
В воскресенье он спозаранку принялся вынимать из холодильника снедь. Лук, петрушка, форели, светло-розовая, поблескивающая телятина, ветчина, малина. Первым делом он разложил все на столе. Даже две бутылки вина поставил тут же, две бутылки сухого белого итальянского вина.
Приступив наконец к готовке, Хайнц обнаружил, что у него слишком мало посуды. И позвонил к соседям. Около одиннадцати он позвонил снова, — попросил майоран, уже сейчас весь в поту и явно нервничая. Нет, Мириам нельзя пойти вместе с ним. В двенадцать он выяснил, что у него не хватает тарелок, в половине первого — что ему необходима скатерть.
И вот наконец он позвонил к ним в квартиру в последний раз и повел обеих к столу.
— Ты что-то празднуешь? — спросила старуха. — Или это прощальный обед?
— Ни то ни другое, — смущенно ответил Хайнц Маттек. — Просто так.
Был солнечный зимний день. Снежные узоры на окнах растаяли лишь наполовину; стекла блестели и искрились.
— Я был недавно у отца, — сказал Хайнц Маттек.
Она задавала обычные вопросы: возраст, состояние здоровья, кто ухаживает, — но на самом деле ждала, когда он сам разговорится.
— Хотел бы я знать, как надо жить, чтобы не пришлось вот так умирать.
Он стал все больше походить на своего отца. Похудел, вокруг глаз и рта залегли глубокие морщины.
— Может, чаще заниматься готовкой, — сказала старуха.
Оба рассмеялись, глядя друг на друга. Мириам наконец позволили встать из-за стола.
На заводе шла забастовка. Профсоюз призвал бойкотировать сверхурочные. Пусть сначала восстановят на работе уволенных товарищей. Производственный совет потребовал по этому поводу переговоров с администрацией. Чтобы придать своим требованиям весомость, все должны были на полчаса прекратить работу. Хайнц Маттек бросал работу впервые в жизни.
Один за другим рабочие останавливали свои станки. В цехе внезапно стало тихо. Несколько шутников заулюлюкали. Хайнц встретился в углу с Конни. Закурили.
— Что это у тебя такое свирепое лицо? — сказал Конни смеясь.
— Разве? — спросил Хайнц Маттек.
Должно быть, так оно и было и, наверное, вполне соответствовало его ощущениям. Он прислушался к необычной тишине.
Бригадиры в серых комбинезонах суетились вокруг. Там и сям мелькали мастера в коричневых спецовках. Была объявлена превентивная забастовка, все шло по плану. Рабочие собирались группами, стояли, прислонившись к станкам, покуривая, расслабившись. Больше ничего не происходило.
А потом как-то после полудня Хайнц Маттек пересек Тарпенбекштрассе и подошел к телефонным будкам на углу.
Был солнечный зимний день, на улице царила обычная суета. Мимо проходили люди, дети играли, высоко в небе плыли светлые облака.
Если она дома, то сейчас идет из кухни к телефону. Внезапно он снова повесил трубку на рычаг. С шумом выкатились возвращенные монетки.
Однажды ему приснилось, будто она разыскала его. Она сидела за столом в пальто, а он лежал в постели. Потом она встала, взглянула на него и пошла к двери. Но вдруг вернулась, сняла с себя шелковый шарф и положила его на стол. А после ушла совсем. Проснувшись, он кинулся к столу, но стол был пуст.
Хайнц опять набрал номер.
Он видел, как она выходит из кухни, как идет к телефону, видел жест, каким она сейчас снимет трубку и поднесет ее к уху, слегка откинув волосы в сторону. Видел ее глаза, когда она произнесет свое имя.
Но едва она ответила, он понял, что теперь все уже не так.
Они условились о встрече. Говорили только о самом необходимом. Он вдруг даже подумал, что у нее кто-то может быть. Но если надо, он готов ходить перед ней хоть на задних лапках. На Тарпенбекштрассе светофор вспыхнул зеленым светом. Колонна автомашин тронулась.
Что ему было совершенно непонятно, так это выбор места встречи. Она захотела встретиться с ним на берегу Эльбы. Автобусная остановка "Чертов мост".
Как будто им предстояла прогулка.
