Мужчина, достойный любви - [38]

Элизабет настороженно открыла глаза.

— Что ты имеешь в виду?

Майкл ухмыльнулся, возвращаясь к прежней своей самонадеянной манере.

—Ты знаешь, что я имею в виду. — Он осто­рожно стал пододвигаться на кровати поближе, предоставляя ей возможность отодвинуться от него, если пожелает. Когда до нее осталось со­всем немного, он пытливо заглянул ей в гла­за. — Может быть, сейчас самое время сказать, чтобы я убирался, пока ничего еще не произош­ло?

—А что… что может произойти? — сказала она, словно завороженная его взглядом.

—Я собираюсь поцеловать тебя.

Элизабет с трудом сглотнула.

—Думаю, что с этим-то я справлюсь.

— Я тоже так думаю. — Он смешался на ка­кой-то момент, затем наклонился, приблизив по­чти вплотную свои губы к ее губам, — и внезап­но замер.

—В чем дело? — настороженно спросила она.

—Я жду!

—Чего?

— Тебя, — сказал он мягко, со странным блеском в глазах.

— Ты ждешь, чтобы я что-нибудь сказала?

— Я жду не словесного ответа. — Кончиком пальца он нежно коснулся ее подбородка. — Я хочу, чтобы ты показала, какие чувства ко мне испытываешь.

— В этом я не слишком сильна.

— И ты не любишь состязаться в тех обла­стях, где не уверена в своем превосходстве, как я знаю, — с улыбкой сказал Майкл. — Но это не состязание, и здесь не будет проигравшего. Ты ничего не потеряешь, Лайза, так что рас­слабься и дай себе волю! Не думай, а ощущай! Элизабет нервно облизала губы.

— У тебя это так легко звучит.

— Всего лишь видимость. Такие слова легко произносятся только тогда, когда за ними ничего не стоит, а сейчас, я думаю, как раз наоборот.

— Майкл!..

— Тсс, тсс… — он прижал палец к ее гу­бам. — Не говори, а покажи мне…

Она смешалась, затем подалась вперед, ощу­тив на мгновение, показавшееся вечностью, как ее губ коснулось его дыхание. Затем поцеловала его. Вся ее настороженность исчезла, как только их губы сомкнулись. Она не думала о том, чтобы соблазнить Майкла или произвести впечатление. Единственное, чего она хотела, так это осязать его, быть к нему как можно ближе. Распаляя его и распаляясь сама, она разомкнула губы, давая волю его языку, и затем он поцеловал ее так, что у нее вновь закружилась голова.

Он обнял ее за плечи и крепко прижал к се­бе. Она не сопротивлялась, позволяя гладить се­бя по спине, более того — уже сама вытащила из брюк его рубашку, жадно лаская под ней на­прягшиеся мышцы спины.

Она впервые ощутила себя женщиной, впер­вые вела себя так, как хотела. И, Боже, она дей­ствительно хотела его!

Его губы скользнули вниз по подбородку и дальше по шее, распаляя ее все больше и боль­ше. Она поддалась его ласке, чувствуя, как в ней зарождается желание, и закрыла глаза в ожида­нии того, что будет дальше. Когда он стал рас­стегивать пуговицы на блузке, ей даже не при­шло в голову сопротивляться. Она с нетерпением ожидала, когда его пальцы коснутся ее кожи. Ах, как она этого ожидала!

Его рука легла ей на живот, пальцы с томи­тельной осторожностью пришли в движение. Она ощущала жесткость его ладони, и этот контраст нежной женской кожи с более грубой мужской был настолько восхитителен, что она не смогла удержаться от сладостного вздоха. Когда он слег­ка сжал рукой ее грудь, у нее вырвался невольный стон.

— Я хочу тебя, Лайза, — пробормотал Майкл прямо в ее губы.

Его слова вторглись в сознание, отразившись, как эхо, у нее в сердце. Она уже открыла рот, чтобы сказать, что желает его тоже, но слова не шли с языка. Внезапно она ощутила нерешитель­ность. Ее охватила неловкость и какое-то напря­жение. Майкл, уловив перемену в ее настроении, поднял голову и взглянул на нее.

—Я сказал что-нибудь не то?

—Нет, я просто…

Майкл кивнул, прочитав нерешительность в ее глазах. Он запахнул на ней блузку и медленно застегнул.

— Может быть, оно и к лучшему. Никто из нас еще не готов всерьез к тому, во что это мо­жет вылиться.

Она вздохнула и вновь опустилась на подуш­ки.

—В том-то и вся проблема, Майкл. Я не знаю, куда нас заведет. Для меня это так же трудно, как сесть в автобус, не зная, на какой остановке выходить.

—Готов биться об заклад, что ты ощущаешь именно это. Тут мы с тобой различаемся. Я, на­пример, не стал бы думать, что такое ад, если бы знал, что мне уготован рай.

—С твоей удачливостью весьма возможно, что ты туда и попадешь. Мне же… я ощущаю се­бя так, словно живу в чужой стране, где никто не может понять меня, а я не понимаю нико­го, — вот вся история моей жизни.

Он бросил на нее внимательный взгляд.

— Это звучит так, будто твой дом, где ты рос­ла…

Она предостерегающе, с каким-то испугом взглянула на него.

—Мой дом не имеет никакого отношения к тому, о чем я говорила.

—Ой, ли! Разве кто-нибудь в твоей семье зна­ет, какова ты на самом деле? Не та Элизабет, ка­кой ты кажешься, а та, какая есть? Имеют ли они хоть малейшее представление о том, как ча­сто ты ощущаешь себя отщепенкой?

Она опустила голову; упавшие на лоб волосы помогли скрыть боль, исказившую лицо.

—Давай не будем говорить о моей семье, ладно?

—А почему?

Она сверкнула на него глазами.

—Потому, что это тебя не касается.

—Это так похоже на тебя, Лайза. Стоит кос­нуться чего-то для тебя важного, как ты тут же начинаешь изворачиваться. Можешь не отвечать мне, но я буду задавать вопросы до тех пор, пока ты не сдашься и не начнешь говорить. Почему бы нам не сберечь время? — Он сделал корот­кую паузу. — Давай начнем с чего-нибудь по­проще. Скажи мне, почему ты никогда не ходила на мои матчи, когда мы учились в школе? Ее глаза вспыхнули от удивления.